"Вацлав Михальский. Храм Согласия ("Весна в Карфагене" #4) " - читать интересную книгу автора

солнце, еще не потемневших пеньков на месте вековой липовой аллеи в польском
фольварке в те мартовские дни 1945 года навсегда остались для Александры
Александровны одним из центральных образов войны. Тут и бессмысленность, и
необходимость, и жестокость, и желание выжить соединились воедино так
плотно, что пенек вместо огромного живого дерева, спиленного на дрова во имя
поддержания жизней множества искалеченных людей, стал для Александры
Александровны олицетворением войны как способа существования. Из окна
операционной пеньки были похожи на арифметический знак ноль, что, видимо, и
есть символ всякой войны, если, конечно, прав Пифагор и "числа управляют
миром".14

IX

Прибыв в Бер-Хашейм, Мария с Улей переночевали на постоялом дворе, где
для знатных особ были отведены довольно приличные покои. Рано утром, до
большой жары, еще с вечера через своего гонца предупредив знахарку о визите,
они отправились к ней домой.
Знахарка Хуа приняла их радушно и без удивления - к ней ездили и из еще
более дальних мест Сахары. Она полулежала на тахте, потягивая мундштук
булькающего в двух шагах кальяна.
- Будем говорить по-арабски или по-туарегски? - спросила ее Мария после
обычных церемонных приветствий.
- Я сама кабилка,15 - отвечала хозяйка дома, не вставая с широкой
тахты. - Можно говорить по-арабски, по-туарегски, по-французски, а вашего
русского языка я не понимаю.
То, что она знала их подлинную национальность, произвело на Марию
сильное впечатление, а Уля, так та просто открыла рот и глаза ее расширились
от ужаса.
- Девочки, не пугайтесь, - успокоила их Хуа на неплохом французском. -
Я не угадала, мне просто донесли. - Она позвонила в серебряный
колокольчик. - Мне всегда доносят. Сахара знает все, а от меня у нее нет
секретов.
Знахарка Хуа была красива и еще молода. Предложив гостьям сесть за
маленьким столиком для кофепития, сама она все еще не вставала с тахты.
На звук колокольчика явилась полная чернокожая старуха с лоснящимся
лицом, в красном платье и красной косынке, из-под которой выбивались концы
коротко стриженных седых волос.
- Кофе, - бросила Хуа.
Старуха почтительно кивнула и удалилась.
Приказывая принести кофе, Хуа подняла указательный, безымянный и
средний пальцы в массивных золотых перстнях с крупными сапфирами почти
фиолетового цвета. На ней вообще было слишком много драгоценностей, за
каждое из которых можно было бы купить по меньшей мере одного рабочего
верблюда.16
Мария сразу обратила внимание, что в приемной комнате Хуа преобладал
красный цвет. Красный цвет, блеск золота, сладковатый запах тлена и, конечно
же, ярко-желтая канарейка в золоченой клетке - обычный атрибут всех богатых
домов.
Украдкой Мария рассматривала знахарку. Длинные черные волосы Хуа против
обычая были распущены, их лишь слегка прикрывала косынка ярко-синего цвета,