"Вацлав Михальский. Для радости нужны двое ("Весна в Карфагене" #3) " - читать интересную книгу автора

Генерал был хотя и узкоплечий, малорослый и с тонкой кадыкастой шеей,
но, видно, очень наполеонистый. Ему хотелось прыгнуть по службе через
ступеньку, он был еще сравнительно молод, лет тридцати пяти, и денно и нощно
думал о своем светлом будущем. Были к тому завязки. "А если сейчас, когда
дело вот-вот решится, допустить что-нибудь такое... например, на гробах, на
немецких... неизвестно, как отнесутся товарищи. Могут все расклады полететь
к чертовой матери!"
- Ну и как тебя угораздило, Аника-воин, на немецких гробах, а?! Как мне
это в печать, а?!
Тишина в комнате стала еще тягостнее.
- Гробы немцы делают очень хорошие, - не смолчал комбат. - А мы своих
так прикапываем, как... без гробов.
- Что?! Как собак? Ты хотел сказать о советских воинах - как собак?!
Меня не проведешь, я все понимаю, все намеки! - Вдруг маленький генерал
подскочил к комбату, ловко сорвал с него погоны, бросил их на пол да еще
успел ткнуть кулачком Бате в скулу, съехав по нижней губе. - В штрафба-ат! -
завизжал он удивительно громко.
Зеленые, желтые, красные полосы замелькали перед глазами Ивана
Ивановича, и он не мог поймать в поле зрения своего обидчика, хотя весь
изготовился к прыжку... В следующую секунду у него на руках уже повисли и
прямо перед ним возникло широкое простоватое лицо комдива, который
прошептал, едва разлепляя губы, но слышно всем:
- Очнись!
Батя очнулся. Он видел, как комдив взял под руку расходившегося
генерала и увел в смежную комнату, плотно прикрыв за собою дверь.
- Не горячись, майор, все мы на волоске, - попросил Ивана Ивановича
один из полковников, значительно старший его по возрасту. Он сказал это так
спокойно, так искренне, что Бате стало все равно: в штрафбат, так в
штрафбат... только губа онемела, а так...
О чем говорили между собой за дверью два генерала, штабной и боевой,
никто не узнал. А когда минуты через три они вернулись в большую комнату, то
заезжий сказал как бы нехотя:
- Ладно, сегодня я добренький. Разжаловать в младшие лейтенанты и
отправить в другую дивизию. Я прослежу!
- Есть! - взял под козырек комдив, подобрал с пола погоны, подал их
Ивану Ивановичу. - Свободен, звездочку перевинтишь.
Батя козырнул и, повернувшись через левое плечо, вышел с майорскими
погонами в руках из штаба дивизии.
- А какую формулировку разжалования? - спросил комдив.
- Сами придумаете. Я к следующим. Народец тут у вас... Пора навести
порядок!
Все встали и взяли под козырек. Важная птица и провожавший гостя комдив
пошли к дожидавшемуся генерала виллису направо, а Батя ушел налево, в
темноту неосвещенного города.
Светало, почти как вчера, только все было теперь другое...
Жгучая обида застила глаза и душу Ивана Ивановича.
- Стой! Кто идет? - неожиданно для разжалованного комбата окликнул его
караул внешнего оцепления гостиницы.
- Свои.
- Есть!