"Вацлав Михальский. Для радости нужны двое ("Весна в Карфагене" #3) " - читать интересную книгу автора

диванах. Главное, чтобы в кабинете всю ночь горел свет и ты в любую минуту
оказался бы в случае чего при телефоне, как говорили тогда, "на связи". Всех
повязали прочными путами, и в этом был ужас и могущество государства.
Ночь стояла не очень теплая, луна пряталась где-то за облаками, и
комбат Иван Иванович шел к штабу дивизии, поеживаясь спросонья, с легким
сердцем и большим интересом: он был уверен, что его призвали для похвалы, и
даже размышлял по дороге о том, какие наградные рапорты и на кого следовало
бы подать. "Правду сказать - все достойны, но всем не дадут, а вот,
например, на Александру Александровну надо бы подать обязательно! У нее уже
есть два ордена, так что можно взять и орденок повыше..." Батя был человек
честолюбивый, не тщеславный, а именно честолюбивый, что совсем не одно и то
же. В душе он надеялся закончить войну генералом: "Плох тот солдат, который
не держит в своем ранце маршальский жезл".
Идти до штаба дивизии было недалеко.
Назад в гостиницу явился комбат Иван Иванович под утро. Брезжил
рассвет, как и вчера, Северная бухта была покрыта туманом, но больше уже
никто не мог преодолеть ее с тыла, там уже не было ни сожженных сдуру
гробов, ни немецких войск.
Батя вернулся "с ковра" не майором, а младшим лейтенантом, и не
комбатом, а командиром взвода, и не у себя, а даже в другой дивизии, кстати
сказать, сильно обескровленной в лобовых боях за Севастополь.
Ивану Ивановичу не повезло. На его беду в штабе дивизии оказалась
прибывшая буквально за пять минут до него крупная "птица" из Москвы.
Нежданный гость, как и командир их дивизии, был генерал-майором, но совсем с
другими полномочиями и возможностями, прямо скажем, несравнимыми.
Приезжий генерал и правда был похож на какую-то замысловатую птицу.
Малорослый, щуплый, с головой, казавшейся особенно большой от его густых
рыжих курчавых волос, - фуражку он снял и положил на тумбочку, едва
поздоровавшись с комдивом и старшими офицерами. Комдив собрал командиров
полков и отдельных батальонов для подведения, как он выразился, "итогов
работы дивизии по Севастополю".
У нагрянувшего с инспекцией генерала было много волос, очень мало
серого лица с тонкими губами и очень много носа, последнее и маленькие карие
глазки без зрачков и делали его похожим на птицу. Три передних зуба на
верхней челюсти мрачно отсвечивали металлическими коронками. Общее
впечатление от генерала у всех собравшихся сложилось какое-то тягостное. Он
давно мечтал переменить металлические коронки на золотые, но боялся, что его
"не так поймут". Лицо и фигуру дали ему мама с папой, а передние зубы выбил
палкой большой начальник в сентябре 1941 года, в ту пору, когда сам он был
начальником маленьким. Этот большой командир нагрянул в часть случайно,
просто она попалась ему на пути после взбучки у еще большего начальника,
который обещал расстрелять его "как собаку". Часть построили в шеренгу по
четыре, он стоял в первом ряду, и в глаз ему залетела соринка, он невольно
заморгал, а тут большой гость...
- Ты как стоишь?! Ты что мне моргаешь, сволочь? - И палкой в зубы.
Ткнул и пошел дальше, не оглядываясь.
В те времена такое было в порядке вещей. Случалось, генералов били
палками...
- Ну как тебя угораздило на гробах, а? - вкрадчиво спросил
политотделец, приближаясь к комбату.