"Вацлав Михальский. Для радости нужны двое ("Весна в Карфагене" #3) " - читать интересную книгу автора

года.
С тех пор, как она открылась Александре, а особенно с того дня, когда
ушла доченька на войну, в душе Анны Карповны произошли большие изменения.
Все эти годы она чувствовала себя при живых детях: при Александре, которая
была рядом, и при Марии, которая хотя и скиталась неизвестно где, но все
равно занимала свое место в ее материнской душе. Она была при детях до такой
степени, что даже не ощущала себя как отдельно взятого человека. А теперь
Анна Карповна вдруг осознала то, что было с нею когда-то давным-давно и
вдруг вернулось: осознала свое Я, свою отдельность в этом мире, свое тело,
свою душу.
Началось все с того, что примерно через месяц после отъезда Сашеньки на
фронт Анна Карповна приснилась себе маленькой девочкой. Шли они куда-то с
прабабушкой Екатериной Ивановной по летней проселочной дороге, заросшей по
обочинам гусиными лапками, день стоял нежаркий, хотя и ясный, наверное, это
было где-то вблизи их родовой усадьбы. В полушутку, в полусерьез прабабушку
звали в семье Екатериной Великой. Она отличалась жестким нравом, всем без
исключения говорила "ты", нюхала табак из серебряной табакерки, а потом
чихала в белый батистовый платок так сладко, так радостно, что однажды и
внученька попробовала украдкой "нюхнуть табачку", да чуть не задохнулась, и
голову ей так прострелило, что плакала она не наплакалась.
- Не будь дурой, Нюся! - сказала ей тогда прабабушка. - Что позволено
Юпитеру - не позволено быку!
- А почему быку? - спросила сквозь слезы любопытная Нюся.
- А кто его знает? Поговорка такая. Я ведь тоже у тебя дура - даже
гимназию не окончила, в шестнадцать лет сбежала под венец с жандармским
офицером, уж больно усы показались мне у него хороши! А как меня за это
распекал мой грозный батюшка: "Ты графиня!" А я ему ничего в ответ, ни
полсловечка, хотя подумала то, что и сейчас, на старости лет, думаю. Да,
Нюся, мы из графьев, ну и что? Что тебе, деточка, сказать про графьев,
князьев и прочих баронов? Они ведь все или из разбойников, или из бандитов,
или из прощелыг первоначально произошли - не бывает на свете праведно
нажитого большого богатства. Средненький достаток можно и трудом сколотить,
а большое состояние честью никому не дается. Только после того, как урвут
эти графья-бароны, только после этого они и наряжаются в кружева да в ленты,
а на первых порах все с ножиком за голенищем - это, конечно, если зрить в
корень.
Такая была прабабушка - любила поколебать устои в сознании окружающих.
И не особенно считалась с тем, кто перед ней - взрослый или ребенок, в
памяти которого каждая соринка оседает, как на мелком ситечке, ничто не
ускользнет бесследно.
И вот приснилось, что шли они с прабабушкой по летнему проселку,
наверное, полем, а может быть, лугом, было светло вокруг, чисто и так
радостно, что даже и после того, как Анна Карповна проснулась, хватило ей
этой радости на несколько часов. Радовалась, и пока читала "Архиерея", и
когда собиралась к своим ведрам-тряпкам, и потом, когда уже подметала чуть
свет в квадратном внутреннем дворе их большого дома. Предутренний туман
быстро рассеивался, солнечные лучи как бы приподнимали его над землей, от
росы все блестело, искрилось, вспыхивало розовым лоском. Видеть это было
радостно тем более, что в душе еще оставались картины только что
прочитанного чеховского рассказа и воспоминания о прабабушке, и как всегда