"Петр Алексеевич Михин "Артиллеристы, Сталин дал приказ!" " - читать интересную книгу автора

приближаются новые фашисты. Чернявский замер, прикрыл глаза и притворился
мертвым. Один из немцев ударил его в пах носком сапога - проверить, не жив
ли, и побежал в наш тыл следом за остальными. Оправившись от удара,
Чернявский чуть-чуть приоткрыл глаза, увидев спину удалявшегося немца,
радостно подумал: живой! - но тут убегавший фашист быстро остановился и
вернулся назад. Наверное, усомнился в моей смерти, подумал Чернявский и
прикрыл глаза. Сейчас добьет, мелькнула страшная мысль. Жить ему оставалось
столько, сколько потребуется немцу времени, чтобы пробежать эти десять
метров. Страшна такая смерть, но мучительнее всего беспомощность: немец
возвращается к нему с взведенным автоматом, Чернявский же не может не только
шевельнуться, но и глаз приоткрыть, карабин его завален в траншее, в руке он
сжимал никому теперь не нужный спичечный коробок. Фашист вприпрыжку
приблизился, изо всей силы ударил каблуком кованого сапога в голову и тут же
для верности, на всякий случай выпустил по лежавшему автоматную очередь.
Чернявский потерял сознание. Наверное, так и остался бы он умирать между
двумя горящими немецкими танками, если бы не контратака наших танков...
До Дешевки остается еще километров пять.
- Запоминай дорогу, - говорит мне Чернявский, - пойдешь обратно один и
приведешь батарею на место, которое я укажу.
- А где же я тракторы возьму?
- У соседей попросишь. [34]
С этим ясно. Но как запомнить дорогу, если никакой дороги нет: одни
кусты да болота и все похожи друг на друга? Даже дерева высокого нет
поблизости, чтобы залезть осмотреться, а кустарник закрывает весь обзор
местности. Пришлось запоминать дорогу по компасу и по тому, откуда светит
солнце, благо день солнечный.
Часа через два мы оказались на обширной возвышенности, густо заросшей
высокой травой.
- Вот здесь поставишь батарею, - распорядился командир. - Только
смотри, чтобы орудия стояли за бугром, на обратном скате возвышенности.
Позиция закрытая, немцы не должны видеть наших орудий.
Чернявский с солдатами побежал на передовую подбирать себе
наблюдательный пункт, за ними потянулся телефонный кабель, конец которого
связист привязал к ближайшему кусту. Я же направился на середину
всхолмленной поляны, чтобы оттуда, с высоты, получше осмотреться.

На солнечной поляне...

Стояла тишина, ярко светило солнце, большие разводы красивых полевых
цветов то и дело преграждали дорогу, мять их не хотелось, а обойти было
невозможно, невольно я сорвал несколько самых красивых соцветий, в руке
засветился изумительный букет. Только остановился на самой высокой точке
поляны, как где-то в вышине раздался сильный свист, который быстро перешел в
зловещий шум, и невдалеке от меня с треском разорвался снаряд. Я испугался,
на какое-то время оторопел и бросился в траву уже после того, как мимо меня
со страшным шумом пролетели осколки. Поблизости разорвалось еще несколько
снарядов, и обстрел прекратился. А я все лежал в высокой траве [35] с
закрытыми глазами и молил бога, чтобы не попало в меня.
Поднялся на ноги и тут заметил, что у самых корней травы в землю вросли
какие-то мешки. Потянул за один... и вдруг понял, что никакие это не мешки,