"Вадим Михальчук. Глория ("Черная пустошь" #1) " - читать интересную книгу автора

божественно прохладной тени. Я с наслаждением протягиваю гудящие ноги и
противная дрожь в коленях проходит. Ко мне возвращается способность
соображать, но теперь мне не хочется этого делать. Мне хочется покоя. Я
закрываю глаза, прохладный ветерок приятно холодит мое лицо, но внутри себя
я все еще слышу тихий перестук часового механизма. Время бежит и напоминает
о себе.
Сиеста закончена. Я слышу это частому звуку шагов, по уверенным голосам
клерков, возвращающихся в пыльные кабинеты, по стуку подков и грохоту
грузовых фургонов. Прибой, выплеснувший на уличные летние кафе массу
человеческих тел, схлынул. Официанты неторопливо, как сытые крабы, собирают
грязную посуду. Владельцы кафе зарабатывают за эти полчаса больше, чем за
весь день.
Я выхожу из тени, пью воду из питьевого фонтана и устремляюсь к другим
улицам. Сумка моя пуста лишь наполовину. Бег продолжается до самого вечера.
Солнце уже касается краем своего диска багрово покрасневшей полоски неба над
океаном, когда я снова вхожу в контору дона Чезаре. Выкладываю перед ним
столбик полученных монет и пачку писем, вероятно, заказов на завтра. Толстяк
поднимает на меня глаза, оторвавшись от заваленного бумагами огромного
письменного стола.
- Здесь все деньги, дон Чезаре, - сиплым голосом, с трудом выговаривая
слова, говорю я.
- Мне нужна только четвертая часть, ты помнишь условия? - он спокойно
смотрит на меня.
Его сигара почти погасла. Это наверняка одна из его проверок, но я
очень устал и мне все равно, что он хочет.
- Я думаю, что вы посчитаете лучше, - устало сиплю я и смотрю в его
глаза.
Он удовлетворенно смотрит на меня: последняя проверка пройдена. "Теперь
бы только не сдохнуть на бегу", думаю я, глядя на то, как толстые, как
сардельки, пальцы толстяка отсчитывают монеты. Он отделяет мне мою долю и
неожиданно добродушно говорит мне:
- На сегодня всё, Аль, - его голос похож на ворчание старого доброго
пса.
- Благодарю вас, дон Чезаре. До завтра, - говорю я и он машет мне в
ответ рукой с зажатой в ней потухшей сигарой.
Я ухожу, а он остается за столом, огромным, как башня...
Я иду домой, устало шаркая ногами. Я устал и мне кажется, что вместо
легких у меня лопнувший пузырь. Ноги не то что гудят, а просто воют и
кажутся огромными и тяжелыми, как чугунные столбы. Ветер, дующий с берега в
океан, теплыми пальцами гладит лицо. В порту зажигают сигнальные огни и маяк
длинной огненной рукой шарит в океане. Одна за другой зажигаются звезды, как
будто кто-то бросает золотые монеты на темно-синий бархат. Две вещи радуют
меня сейчас - сознание того, что работа закончена и заработанные монеты в
моем кулаке. Мне очень хочется есть и я ускоряю шаг.
За моей спиной, в конторе дона Чезаре, на гвозде, вбитом в деревянную
стену, висит моя цепь с выбитым на ней номером. Она ждет утра, когда я
приду, чтобы щелкнуть замком на моей шее. Она ждет, чтобы раскрутить пружину
моих часов внутри меня. Она ждет, когда я снова побегу. Пусть подождет до
завтра...
Я вхожу в дом через черный ход и долго моюсь холодной водой на заднем