"Николай Григорьевич Михайловский. Таллинский дневник " - читать интересную книгу автора

- Да вы не тушуйтесь! Не боги горшки обжигают. Поможем вам освоить
корабельную науку. Для начала вот возьмите и почитайте...
Он снял с полки в каюте и протянул мне толстую книгу в сером переплете.
Называлась она "Основы военно-морского дела". И по сей день этот потрепанный
томик хранится у меня, как свидетельство дружеской поддержки. Так я с
помощью книг, а больше всего в постоянном общении с бывалыми моряками
постигал премудрости флотской службы, ее специфику и организацию.
В походах долгие часы я стоял на ходовом мостике рядом с Кулаковым и
проходил под его руководством своего рода военно-морскую практику, узнавая,
например, что означает "шары на стоп", какой сигнал поднимают на мачте, если
корабль готовится совершить поворот, и много Других полезных сведений.
Старые моряки и по сию пору вспоминают поход балтийской эскадры летом
1939 года с участием члена Главного Военного совета Военно-Морского Флота
СССР А. А. Жданова и наркома Военно-Морского Флота адмирала Н. Г. Кузнецова.
Это был не только экзамен для моряков, но и своеобразная демонстрация боевой
мощи нашего растущего флота. Вместе с линкорами вышли в море эскадренные
миноносцы, сторожевики, подводные лодки - целая армада, причем большинство
кораблей - новые, недавно вступившие в строй.
Настроение у моряков было прекрасное, всем хотелось блеснуть умением.
Корабли безупречно производили сложнейшие эволюции. Над морем прокатились
громовые раскаты двенадцатидюймовок "Марата". С миноносца, буксировавшего
щит, сообщили: пять прямых попаданий. Артиллеристы-маратовцы снова показали
высший класс мастерства.
Мы, корреспонденты, находились на флагманском корабле - линкоре
"Октябрьская революция", наблюдали за всем, что происходит на море, но
передать в редакцию ничего не могли: техника связи была не та, что ныне,
радисты едва справлялись с депешами в Кронштадт, в штаб флота. На всякий
случай я в свободные минуты делал наброски будущей корреспонденции - такие
заготовки всегда пригодятся.
Поход продолжался трое суток. Вернулись в Кронштадт утром. На Большом
рейде состоялся митинг. Выступил Андрей Александрович Жданов. Я его речь
записал почти слово в слово, а потом сфотографировал его в кругу
краснофлотцев.
Звоню в Ленинград. Заведующий корпунктом Лев Семенович Ганичев торопит:
в редакции ждут не дождутся материала.
- Быстрее в Ораниенбаум, я высылаю туда машину. Но легко сказать:
быстрее! Рейсовые пароходы ходили тогда редко, на них и надеяться нечего.
Выручил Н. М. Кулаков, раздобыл катер. А в Ораниенбауме возле пирса уже
дожидалась знакомая правдинская "эмка". Водитель Демин, неутомимый болельщик
за наши дела, хватает меня за рукав.
- Едемте скорее, из Москвы без конца звонят, вас ищут.
Прыгая на ухабах и выбоинах, машина понеслась в Ленинград. Не доезжая
до города, сворачиваем в аэропорт. Хочу прежде всего отправить фотопленку -
ее ни по телефону, ни телеграфом не передашь.
Запыхавшийся влетаю в комнату дежурного. Работники аэропорта уже знают
нас в лицо. Дежурный взял у меня сверток в черной бумаге.
- Отправим. Через десять минут будет самолет на Москву.
Гора с плеч!
Было четыре часа, когда Демин высадил меня на Херсонской у корпункта
"Правды". Влетаю на третий этаж.