"Николай Григорьевич Михайловский. Этот долгий полярный день (Страницы из североморского дневника) " - читать интересную книгу автора

кинокамер.
"Малютка" находилась посреди гавани, когда к единственной пушке на ее
палубе подбежал орудийный расчет, из ствола вырвался желтый огонек - и
прогрохотал выстрел. "Значит, кого-то "убили"!" - буркнул Морозов и от
радости схватил за плечи и потряс стоявшего рядом моряка.
Лодка подошла к пирсу, поставили трап. Маленький, щуплый человек в
меховой ушанке, сползающей на лоб, в зеленом комбинезоне и резиновых
сапогах, держа в руке большущие меховые рукавицы, похожие на двух котят,
сошел на пирс и, подойдя к командующему, отрапортовал:
- Задание выполнено. Вчера в двадцать два тридцать потоплен транспорт
водоизмещением десять - двенадцать тысяч тонн. Материальная часть в порядке.
Личный состав здоров.
Во время этой церемонии мы все, не сводя глаз, смотрели на худое,
обросшее рыжими колючками лицо Фисановича, на его покрасневшие глаза,
припухшие веки. И совсем излишне было спрашивать, что такое подводная война.
Глядя на Фисановича, мы, кажется, понимали, какой ценой достаются победы.
Трудно было поверить, что этот офицер, маленький, худощавый -
неизвестно в чем душа держится, - похожий на подростка, был здесь, на
Севере, очень уважаемым боевым моряком, что он и впрямь осуществил дерзкий
прорыв в порт Петсамо, пустил ко дну транспорты, стоявшие под погрузкой, а
затем скрылся от преследования вражеских катеров-охотников. Сотни глубинных
бомб сбросили они по следу лодки, и только очень умелое маневрирование
Фисановича спасло корабль от гибели. Старый морской волк, командир
английской подводной лодки, впервые прибывший на Север и внимательно
знакомившийся с этим походом Фисановича, попросил показать ему карту
вражеского порта с нанесенным на нее путем лодки и кальку маневрирования. Он
долго изучал четкие линии курсов, прикидывал циркулем и ширину фиорда, затем
поднялся и, восторженно пожав руку Фисановичу, сказал: "Эту карту я бы
вставил в рамку под стекло и повесил на стене в своей каюте".
Сейчас все встречающие вместе с командующим и Фисановичем направились к
пятачку с плакатом; "Здесь курить!"
- Тебя чуть фриц не прищучил? - спрашивал по дороге Морозов, отечески
держа Фисановича под руку.
- Да, представьте, какое хамство. Мы были уже вон там, за мысом, и
вдруг вывалилась из облаков пятерка бомбардировщиков. Один заметил нас и с
крутого виража - бац бомбу. Я поднял голову, смотрю на бомбу и командую:
"Право руля!" Она плюхнулась метрах в двадцати, всю рубку водой захлестнуло.
Я скомандовал срочное погружение, и вылезли на свет божий у самого поворота
в бухту...
Командующий сел на скамейку, а Фисанович извлек из своего большого
кармана на груди кальку и начал объяснять детали атаки:
- Акустик слышал далекий шум винтов, но не был уверен, что это караван.
У меня положение такое, что надо идти на зарядку... Решили подождать.
Слушали море... Потом всплыл под перископ. Из дымки, кабельтовых в двадцати
пяти, выполз транспорт. Даже не транспорт, наверное грузо-пассажирский
пароход. Громадина, красивый, с высоким бортом, надстройками. Я лег на курс
атаки. Во всех отсеках два взрыва слышали. Посмотрел - горит, погружается.
После этого дал ходу - и в базу...
Головко слушал внимательно и о чем-то думал. Когда Фисанович кончил
свой рассказ, он спросил: