"Николай Григорьевич Михайловский. Рассказы о советских флотоводцах " - читать интересную книгу автора

Головко вернулся к своим обычным делам. И, быть может, за суматохой дел
он совсем забыл бы о встрече и разговоре с Александром Шабалиным, если бы на
глаза ему не попалось донесение командира бригады торпедных катеров, в
котором значились имена многих командиров звеньев, отрядов, экипажей. Среди
них упоминалось имя Шабалина.
Карандаш в руке Арсения Григорьевича застыл, коснувшись этого имени, и
на донесении против фамилии Шабалина так и осталась жирная точка.
Командующий знал, что сегодня в ночь будет проводиться операция. Он
снял трубку и спросил командира бригады, все ли готово.
- Так точно! - ответил тот. - Все на месте. Только Шабалина я отпустил
на пару часов в Полярный.
- Знаю, он скоро вернется, - сказал Головко и повесил трубку.
Легкие облака, которые днем безобидно набегали на небо, к ночи
сгустились в тучи. Они клубились, скрывая луну. Задул ветер со снегом.
Катера выходили один за другим, и в темноте были неразличимы лица моряков.
Слышались отрывистые команды, ветер относил слова далеко в сторону, и
оттуда, со стороны, потом долетало приглушенное: "...ушай! ...ушай! ...овы!
...овы!" Головко на этот раз не включал микрофон, предоставив командиру
бригады полную инициативу.
Ветер крепчал, поседели высокие волны, и в темноте ясно различимые
белые гребни их неудержимо катились к берегу, как войско, шедшее на приступ.
Арсений Григорьевич в это время вышел с командного пункта посмотреть, что
делается в бухте, и отчасти для того, чтобы немного отдохнуть от
многочасового сидения в своем маленьком душном кабинете. Он жадно вдыхал
крепкий, настоянный на соли морской воздух, от которого начало даже першить
в горле. По привычке прошел к пирсу, потом поднялся в гору, направился в
сторону Старого Полярного и повернул обратно.
В штаб Головко возвратился, когда там уже утихла дневная суматоха. Он
прошел к себе в "скалу", сел к столу, пододвинул кипу бумаг и попытался в
них разобраться. Но усталость давала себя знать, хотелось спать. Тогда,
достав из стенного шкафа плед, он растянулся на железной койке. Но как
только дремота начинала овладевать им, память сразу же возвращала его к
морю; ему чудились торпедные катера, удалявшиеся от берега, Сначала резкий
гул моторов, потом все затихающий, потерявшийся вдали и сменивший его вой
ветра...
Головко открыл глаза, посмотрел на часы. Прошло всего чуть больше часа.
Он снова закрыл глаза. И снова тревога подкрадывалась к нему. Вспомнились
молодые, блестящие глаза Шабалина. Где он сейчас? Что с остальными? Арсений
Григорьевич встает, зажигает настольную лампу. Морские часы на стене тикают,
и безудержно несется по кругу секундная стрелка. В кабинет входит начальник
оперативного отдела А. М. Румянцев, докладывает: "Катера возвращаются с
боевого задания".
Командующий вызывает командира бригады, спрашивает:
- Что у вас слышно?
- Вернулись, товарищ командующий. С победами. Только нет катера
Шабалина. Запропастился куда-то... Погодка-то, сами знаете, дьявольская...
Головко ходит по кабинету из угла в угол широкими шагами. Он молчалив.
Только изредка подходит к телефону и соединяется с командиром бригады. Ответ
один и тот же: ничего не слышно. Наконец звонок. Шабалин вернулся