"Николай Григорьевич Михайловский. Рассказы о советских флотоводцах " - читать интересную книгу автора

команды торпедных катеров с подводниками. Посмотрим кто кого.
Они вышли из штаба флота. Был разгар полярного дня. Ярко светило солнце
на спортивном стадионе, вырубленном в скальном грунте руками военных
моряков. На импровизированных трибунах, построенных из гранита, собрались
матросы и офицеры, свободные в этот час от боевой службы.
- За кого будем болеть? - спросил Головко, когда они пристроились на
свободной скамье.
- Я думаю, отдадим предпочтение тем, кто лучше играет...
- Идет! - поддержал Головко.
Тут началась игра. Кто-то кому-то пасовал, кто-то мазал, футболисты
были явно не профессионального толка. Тем не менее среди зрителей поднялся
ажиотаж: после удачной комбинации - хлопали в ладоши; когда мяч летел поверх
ворот, во все горло кричали: "Мазила..." Головко и Курзенков тоже были
увлечены игрой и не заметили, как истекло время и свисток судьи известил об
окончании матча. Счет был вничью.
Зрители расходились. Головко не спешил расстаться с Курзенковым.
- Хотите, я вам покажу наше подводное хозяйство? - спросил он.
Они спустились к бухте, пошли вдоль пирса, ведя непринужденный
дружеский разговор.
Головко показал сначала "малютки" - коротенькие и узкие, как налим,
затем "щуки", даже внешним своим видом - острыми зубами впереди -
напоминающие эту хищную рыбу, и, наконец, самые крупные подводные корабли
"катюши" - крейсера, совершающие далекие продолжительные походы. Курзенков
не раз с воздуха видел эту бухту и корабли, похожие на ткацкие челноки, и
впервые ходил вдоль пирсов, с интересом рассматривая подводный флот.
Не успели они все осмотреть, как к командующему подбежал связной и
сообщил: "Срочно вызывает Москва".
Головко подозвал командира лодки Константина Каутского - кавалера трех
орденов Красного Знамени - и, представив ему Курзенкова, наказал:
- Вам доверяю. Все покажите заслуженному воину, он уезжает в Москву и
должен это запомнить...
- Есть, товарищ командующий, моряки и летчики одного поля ягода... -
весело проговорил Каутский.
Прощаясь с Курзенковым, сжимая его руку, Головко наказывал:
- Желаю успехов на новом поприще. И еще раз подтверждаю: где бы вы ни
служили, вы всегда наш, североморский...
Так они расстались. Головко поспешил в штаб, а Курзенков, попав в
дружескую среду, не смог уехать ни в этот день, ни назавтра - он пробыл у
подводников несколько суток, часами сидел в кают-компании, слушая рассказы о
походах, встречал и провожал корабли, и оттого, вероятно, ему было еще
труднее расставаться с Заполярьем.
Многие, очень многие обязаны своей жизнью Дмитрию Алексеевичу Арапову,
Настал такой день, когда на операционном столе оказался и сам командующий.
Об этом тоже есть упоминание в дневнике хирурга:
"Во второй половине дня, перейдя залив, оперирую командующего флотом
вице-адмирала А. Г. Головко".
Да, то был страдный день, по-особому запомнившийся ученому. Головко
упрямился, никак не хотел ложиться в госпиталь, все же Дмитрий Алексеевич
настоял на своём: "Никаких разговоров, дорогой товарищ командующий. Тут уж я
начальство. Прошу не возражать".