"Сергей Михайлов. Иное" - читать интересную книгу автора

уволок какой-то кудрявый тип с балалайкой и накладными усами; судя
по специфическому запаху, исходившему от него, тип был чем-то сильно
напуган. В три часа пополудни (этот мерзавец Чок повесил на ветке,
прямо перед моим носом, мои же собственные часы, чтобы при случае я
смело ориентировался в четвёртом, временном, измерении), - итак,
ровно в три часа пополудни я чихнул. Шест подо мной хрустнул и
переломился пополам. Но не успел я коснуться земли, как был
подхвачен чьей-то умелой ногой (кроссовки "адидас", 41-й размер,
никак не меньше) и передан пасом владельцу китайских кедов. Отряд
бойскаутов (бывший пионерский), проходивший о ту пору по местам
боевой славы своих дедов и прадедов и забредший на глухую таёжную
тропу - ту самую тропу, которую облюбовали в своё время мы с Чоком
- долго метелил меня, отрабатывая на моей многострадальной
головушке коронные снайперские удары профессионального футбола, пока
я не очутился в районе городской свалки, где и провёл несколько
томительных суток.
Окончательно оклемавшись, я вернулся домой и завалился на диван.
Потом немного порассуждал.
Любопытные мысли о собственном бессмертии посетили мою одинокую
голову. Ежели понимать бессмертие буквально, рассуждал я, то оно
есть невозможность смерти. Захоти я в нынешнем своём состоянии, к
примеру, покончить жизнь самоубийством, я бы как раз оказался в
состоянии этой самой невозможности, ибо повеситься я не мог ввиду
отсутствия шеи, то есть того объекта, за каковой обычно вешаются,
застрелиться я тоже не мог - нечем было бы нажимать спусковой
крючок (пальцы мои остались покоиться под безымянным кустом бузины);
не вышел бы из меня и полноценный утопленник, ибо то, чем окрестил
меня напоследок Отрыватель Голов, в воде, как известно, не тонет.
Помереть от голода я тоже не питал особой надежды - какой же может
быть голод у существа, лишённого желудка? Оставалось коротать
вечность бессмертным и умудрённым вековым опытом. Что я и сделал по
здравому размышлению, закатившись в угол сортира и предавшись думам
о собственной неуязвимости.
Ото всех этих мыслей меня обуял безудержный хохот, перешедший к
вечеру в сильнейшую икоту. Я захлебнулся от переизбытка воздуха и
умер. Бессмертным.

ЯВЬ

Длинный пронзительный гудок разрывает утреннюю сумеречную тишину.
Из-за здания станции на бешеной скорости вылетает красно-зелёная
морда электрички. Машинист не собирается тормозить - поезд,
согласно расписанию, проскакивает станцию без остановки. Я стою на
самом краю платформы и с замиранием сердца гляжу на несущееся
чудовище. Жутко и неуютно стоять здесь, у самого края, но я не
отступаю назад, так как знаю: поезд проследует мимо, не задев меня.
Наши с ним пути не пересекутся. Но близость смерти завораживает,
парализует, в памяти внезапно всплывает один из персонажей Эдгара
По, панически боявшийся внутреннего подсознательного импульса,
способного столкнуть его в бездну, и потому избегавший любых обрывов