"Сергей Михайлов. Иное" - читать интересную книгу автора

Хватит неопределённостей! Пора становиться Богом.
Старый письменный стол, две-три дешёвые шариковые ручки, кипа
пожелтевшей бумаги да видавшая виды настольная лампа - вот,
пожалуй, и всё, что связывает меня ещё с внешним миром объектов.
Этот скудный набор предметов пока что необходим мне, но и он скоро
обратится в обременительную и досадную помеху моего "я"-бытия. Вот
только поставлю последнюю точку...
Забвение... Полное, абсолютное забвение прошлого - во имя
удивительного грядущего.
Я готов поставить последнюю точку. Теперь готов. Смерть более не
страшит меня, ибо она - лишь трамплин для начала новой, вечной
жизни. Последняя точка... Рука моя зависает над исписанными мелкими
каракулями листами бумаги...

СОН

Мы сидели у костра и грызли грязные ногти. Ночная тайга кишела
тысячами тварей, из кустов неслось сопение и кряхтение, кто-то
возился во тьме, перешёптывался и тихонько похохатывал. Лес
превратился в тысячеглазое ленивое чудовище, и вся тысяча его глаз
устремлена была на нас - на меня и Отрывателя Голов.
- Шарахнуть бы по этой нечисти из огнемёта, - зло проворчал
Отрыватель Голов и с досадой сплюнул в котелок с кипящим варевом. -
Подбрось-ка хворосту в огонь, Гил.
Я повиновался. Я всегда был послушен Отрывателю Голов.
Из кустов на карачках выползла необъятных размеров рыхлая дама в
кокошнике и с портупеей на мощном торсе.
- Разрешите присоседиться, ребятки? - проворковала она грудным
баском.
- Не имеете права, - отрезал Отрыватель Голов и потянулся за
топором. - Стерва, - добавил он с чувством.
Я поднялся: не любил я подобных сцен. Дама тем временем жадно
уплетала содержимое котелка и повизгивала от кайфа.
Сделав два шага от костра, я тут же окунулся в кромешную тьму.
Кто-то щёлкнул меня по носу и глумливо заржал. Со всех сторон до
меня доносилось довольное фырканье и сладострастный скулёж.
- Не боишься один-то? - почуял я у самого уха чьё-то смрадное
дыхание.
- Иди ты, - огрызнулся я свирепо.
- Но-но, полегче, - хрипло отозвался некто и куснул меня за правую
голень.
Я отбрыкнулся и угодил во что-то мягкое и скользкое. Оно чмокнуло,
захлюпало и затихло. Фырканье смолкло, кто-то нудно и тоскливо
затянул погребальную песнь. Запахло ладаном.
- Нету от вас ни житья ни продыху, - свирепел я, сжимая кулаки. -
Замолкните, уроды.
Песнь тут же оборвалась, кто-то лениво пошлёпал вглубь тайги, роняя
на ходу нецензурные словоизречения и непотребные мысли.
Вдали затрещали сучья: приближался некто большой, тяжёлый и жадный
до еды.