"Сергей Михайлов. Иное" - читать интересную книгу автора

противоестественность ситуации исчезает, остаётся лишь память о ней,
но это вовсе не значит, что временные потоки, или хотя бы один из
них, иссякли. Нет, ничего подобного не происходит, время продолжает
своё движение в каждом из миров, подчиняясь каждое своему закону.
Обе версии не исключают, а дополняют друг друга, делают картину
"междумирья" более сложной, объёмной, более полной. Противоречия
между ними нет, ибо в основу обоих версий положено несоответствие
законов движения времён в мире яви и мире сна. Таким образом,
никакого нарушения закона причинности здесь нет и в помине.
Предвосхищение сновидением некоего события внешнего мира - не
единственный случай взаимодействия времён. Существование вещих снов
прекрасно подтверждает версию о противоположно направленных
временных потоках, один из которых течёт из прошлого в будущее, а
второй - из будущего в прошлое, (разумеется, понятия "будущее" и
"прошлое" следует понимать относительно, в привязке к какому-либо
одному из потоков). Правда, в случае с вещими снами временные потоки
не соприкасаются, то есть не имеют так называемой точки касания, и,
тем не менее, корреляция между ними здесь налицо: нечто, происшедшее
во сне, в той или иной форме сбывается наяву.
Современная психология однозначно считает, что сновидение есть
отражение тех или иных процессов, имевших место во внешнем мире.
Отвергая эту точку зрения, я, тем не менее, оставлял за словом
"отражение" право на существование. Почему, хотя бы во имя
справедливости, не сделать следующее допущение: не сновидение есть
отражение яви, а, напротив, явь есть отражение сновидения? Разве
весь ход предшествующих умозаключений не свидетельствует о
правомерности подобного допущения?
Тем не менее я оставлю за внешним миром право на самостоятельность и
суверенитет. Но при этом сделаю оговорку: тем же правом должен
обладать и мир сновидений. Оба мира реальны и равноправны, каждый
живёт по своим внутренним законам, и единственным связующим звеном
между ними является сновидец, ибо в момент сна он существует
одновременно как бы в двух параллельных мирах. Лишь смерть
освобождает его от этой двойственности и неопределённости. Душа
после смерти - я понял это вдруг со всей очевидностью - навсегда
покидает внешний мир и полностью погружается в мир сновидений. Мир
сновидений, ею же самою сотворённый и становящийся её единственной и
последней обителью... ...Я ставлю точку. Довольно. Пальцы затекли от
долгого напряжения, исписанные листы в беспорядке разметались по
столу, в тёмное окно рвётся ночь. Что-то вроде мыслительной горячки
толкнуло меня к письменному столу несколько часов назад, и весь этот
сумбурный сонм мыслей воплотился в бумагу, обрёл стройность и
наукообразную холодность. Нечто подобное суеверию влечёт меня
браться за перо - я чувствую, что обязан завершить свои записи,
прежде чем уйду навсегда.
Уйду...
Решение уйти зрело в моей душе исподволь, постепенно, и вот оно
принято, принято окончательно и бесповоротно. Теперь я знаю, что
ждёт меня там, впереди, будущее определилось со всей ясностью и
отчётливостью, и будущее то связано для меня с миром сновидений.