"Василий Мидянин. Коричневое" - читать интересную книгу автора

заканчивать пафосный, но в конечном счете гребаный же греатбритаинский
колледж. Ей даже посчастливилось мелькнуть в эпизоде в одном из фильмов
Джексона - в "Живой мертвечине", в той сцене, где главный герой выводит
ребенка-зомби погулять на детскую площадку. Одной из возившихся в песочнице
тамагочи, которые попали в кадр, и была Лэсси. После окончания школы ее
предки, знатные овцеводы Новозеландчины, отправили дочурку доучиваться в
Юнайтед Кингдом, но она мигом просекла, что отсутствие строгого контроля
из-за океана позволяет ей не тратить драгоценное время жизни на всякие
пустяки. Три дня назад она примкнула к нашей банде, и с тех пор мы
затаривались ширевом исключительно за ее счет. Точнее, ширево нам
проплачивали ее родители-овцеводы, хотя сами они вряд ли догадывались об
этом.
- А правда, что у вас в Раше коричневое свободно продают на каждом
углу? - поинтересовалась Лэсси, для сексуальности широко распахнув зеленые
глаза.
- Правда. - Я нащупал наконец целый лимон и с омерзительным хрустом
вгрызся в него прямо через кожуру. Лимонный сок закапал мне на футболку.
- Везука, - завистливо вздохнула мисс Хоган.
- Ага, - согласился я, с трудом отдышавшись, на сей раз после лимона. -
Только милиция на улицах без всяких предупреждений стреляет на поражение по
каждому, кто ведет себя, как обдолбанный коричневым.
- Гадство, - буркнул Янкель. - Архипелаг ГУЛАГ! Гребаные фашистские
глобалисты. Хиросима. Империалистические рашенские свиньи. Сонгми. Освенцим.
Они просто боятся нас, свободных людей, имеющих мужество заглянуть по ту
сторону Добра и Зла. Чечня. Бхопал, в конце концов.
- Бэзил, - жалобно сказала Лэсси, - а что такое милиция?..
- Все, дура, заткнись! - рявкнул Деметриус. - Не мешай Мидянину
рассказывать про коричневое!
И я продолжил рассказывать про коричневое.
- Если эта дрянь теплая, она быстро просыпается. Если неосторожно
встряхнуть контейнер, она просыпается мгновенно.
- Ясное дело, - усмехнулся Семецкий, который сидел слева от меня и
сосредоточенно ковырял ногтем в зубах. - Если тебя взять за шкирку и
встряхнуть как следует, ты тоже проснешься как миленький, даже если
обдолбался вусмерть.
- Проснувшееся коричневое - это хреново, - продолжал я, вежливым кивком
поблагодарив Семецкого за ремарку. - Если при вскрытии контейнера коричневое
не спит, оно бросится на вас, едва только почует воздух снаружи. Когда оно
проснулось от повышенной температуры, его легко усыпить снова, охладив
контейнер. Коричневое, проснувшееся от тряски, усыпить невозможно. Поэтому
постарайтесь обращаться с ним бережно.
- Постараемся, босс... - буркнул Семецкий. Юрайя Семецкий был 100
%-pure поляк. Дурацкое имя, приклеенное ему гребаными великобританцами
наподобие Янкеля и Митрича, в Раше наверняка обозначало бы Юрия, а вот как
его звали в Полске, я все время забывал спросить. В свое время Юрайя был
одним из ведущих функционеров полского фэндома, то бишь такого
специфического литературного братства, объединяющего писателей, издателей,
переводчиков, художников и фэнов фантастики. И чем-то он однажды так
проколол своих коллег, что они договорились в каждом новом произведении
убивать самым изощренным способом по одному Семецкому. А потом эта