"Василий Мидянин. Коричневое" - читать интересную книгу автора

ударом кулака.
Именно так, в соответствии с устоявшимися национальными ролевыми
схемами, мы и вели себя в тот момент. Саша выволокла ничего не
соображающего, окровавленного Плеханду за шиворот и пинками погнала его за
угол здания, где можно было укрыться. Янкель пихал впереди себя отчаянно
ковыляющую мисс Хоган с разбитой коленкой. Семецкий попытался рисовать
пальцами на борту вписавшегося в фонарный столб микроавтобуса, но
Бенедиктус, не отрываясь от палма, при помощи подзатыльника направил его в
укрытие. Я замыкал отступление, зажимая ладонью горлышко спасенной
полбутылки коричневого - все остальные в суматохе побросали свои контейнеры
в машине.
Прямо над нами улицу пересекала старая линия электропередачи. Невидимые
в темноте высоковольтные провода жужжали и потрескивали, словно неисправная
электролампа в кошмарах Дэвида Линча. Мы форсированным маршем миновали
несколько кварталов, когда позади наконец глухо бабахнуло - исковерканная
искрящая проводка и выходившие из пробитого бака бензиновые пары наконец
нашли друг друга. Я с самого начала предложил разделиться и линять
поодиночке, чтобы нас тяжелее было накрыть всех разом, а накрыв, тяжелее
связать с взрывом в портовых кварталах. Саша в ответ предложила мне
отсосать. Я вякнул что-то насчет фликов. Янкель выразился в том смысле, что
флики сосут за копейки вприсядку в гамаке на горных лыжах в лесополосе в
летний период. Дальше мы рвали когти молча. В общем-то, я могу их понять:
народ был категорически напуган происшедшим и жаждал объяснений.
Простейшее объяснение бултыхалось у меня в голове уже несколько минут,
словно недопитое коричневое в бутылке, которую я так и не выпустил из рук на
протяжении всех произошедших с нами пертурбаций. Однако объяснение это было
настолько кошмарным, что я ни на секунду даже не допустил, что его следует
принять во внимание. Скорее я склонен был предположить, что Митрич оказался
тайным шахидом, у которого что-то не сработало в поясе со взрывчаткой. Тем
не менее реальная действительность, на короткое время искаженная коричневым
приходом, стремительно возвращалась, потрясая кожаной плеткой - де вяти -
хвосткой со свинцовыми грузилами на концах, и игнорировать ее далее было
совершенно невозможно.
Тяжело дыша, мы остановились в пыльном, оскверненном банановой кожурой,
пластиковыми стаканами и бумажными пакетами сквере. Чертовы джанки обступили
меня со всех сторон, и Бен, перелистывая страницу в своем наладоннике
кнопкой "Page Down", произнес:
- Итак?..
Я поболтал коричневое в прозрачном пластиковом контейнере, разглядывая
его на свет. Затем еще раз тщательно обнюхал горлышко и, наконец, провел
органолептическую экспертизу: слегка глотнул и покатал на языке. Выплюнув
материал экспертизы, я еще раз посмотрел на плещущуюся в бутылке дрянь и
вдруг изо всех сил запустил бутылкой в ближайшую вертикальную поверхность, в
роли которой выступила разрисованная задняя стенка телефонной будки.
Джанки пытливо, с нехорошим огоньком в глазах наблюдали за моими
действиями, ожидая вердикта.
Джа Растафара! Каким образом я ухитрился не заметить в аромате
коричневого этот странный, едва уловимый креозотный запах? Для чего я не
уловил в букете коричневого чуть заметных вишнево-ванильных оттенков? Как я
посмел не обратить внимания, что цвет напитка слегка смещен в сторону