"Барбара Майклз. И скоро день" - читать интересную книгу автора

было ничего романтического, вызывающего или требующего внимания со стороны
окружающих. Я была готова к тому, что это может случиться, я знала, чем оно
вызвано, и в этом не было ничего забавного. Беспокойство о чувстве
собственного достоинства и о соблюдении хороших манер испарилось из моей
головы. Мне хотелось, чтобы меня оставили в покое, хотелось лежать в полном
одиночестве, чтобы я могла умереть с миром.
Все наконец покинули меня после того, как заставили проглотить
несколько кусочков отвратительного вещества, с виду походившего на мел и
даже по вкусу напоминавшего его, а может, это и был мел. Однако я не умерла,
а всего лишь заснула: когда же проснулась, то почувствовала себя гораздо
лучше.
Конечно, комната, в которой я спала, была не бальным залом, но все
равно казалась мне огромной, раза в четыре больше гостиной в доме Малоунов.
На окнах висели тяжелые портьеры густого зеленого цвета, такого же
насыщенного тона были и занавеси в изголовье кровати. Рядом находилась
одна-единственная лампа. В комнате было темно, как в полночь, но на полу я
заметила тонкий лучик света, по которому определила, что проспала я не так
долго.
Получая несказанное удовольствие от того, что все признаки слабости и
недомогания исчезли, я продолжала лежать в постели. Затем я поняла всю
чудовищность своего поведения. Комната, где я нахожусь, сорочка, которая на
мне надета, кровать, в которой я лежу, - все это я получила, сказав
неправду. Скорее всего, это была самая лучшая спальня в доме. Графиня вряд
ли стала бы разыгрывать из себя доброго самаритянина только потому, что я
плохо себя почувствована. Пообщавшись с ней, я поняла, что она не замедлит
выставить меня за дверь, если усомнится в причине моего заболевания или
решит, что я намеренно мистифицирую ее. Моему поведению не могло быть
никаких извинений. Даже сестра Урсула при всей ее доброте не простила бы мне
подобную выходку.
Я тяжело вздохнула и громко застонала.
- О Боже!
Тонкий лучик света стал медленно расширяться. Он исходил не от окна,
как я предполагала, а тянулся от двери. Робкий голос негромко произнес:
- Ты собираешься умереть?
Это было первое свидетельство того, что в доме имеется кто-то, кому я
не безразлична, кого хоть немного интересует мое самочувствие. Конечно, я
узнала этот голос.
- Входи, - проскрипела я.
Он проскользнул в комнату, как ужик, закрыл за собой дверь и
приблизился к кровати.
- Я слышал, - прошептал Пит. - Они послали меня в мою комнату, но я все
слышал. Ты помираешь?
- Умираешь, - автоматически поправила я его. - Боюсь, мне действительно
было плохо.
- Умираешь.
- Извини, я не хотела поправлять тебя.
- Ничего страшного. Ты всегда можешь поправить меня, если я сделаю
ошибку. Я постараюсь ничего не забыть. - Голос его неожиданно стал громче. -
Я ничего не забуду!
В том, как он это сказал, мне послышался протест. Я осторожно заметила: