"Петр Межирицкий. Читая маршала Жукова" - читать интересную книгу автора

Ставится лишь вопрос выполнения.
А с 22 июня 1941 года и способа иного не стало, как сбивать график
наступающего вермахта любыми мерами. Поскольку к вождю и не подступиться
было с планом маневрирования, если это связано было с временной хотя бы
потерей территории, считаться с потерями или даже считать потери стало и
вовсе нелепо.
Халхин-Гол -- синоним понятия "военное искусство". А искусство -- это
не совсем то, что мастерство.
Искусство = мастерство + вдохновение.
Халхин-Гол был вдохновенной операцией от начала и до конца -- от
момента, когда Жуков прибыл в Тамцак-Булак (мои заметки на полях мемуаров
маршала -- "Цаца и Барманцак". Так назывались озера, в районе которых
концентрировались войска для Сталинградской операции. И окружил Жуков под
Сталинградом тоже 6-ю армию... Почти мистические созвучия и совпадения...) и
(не без едкости) спросил командира 57-го Особого корпуса Фекленко, считает
ли тот, что можно за 120 километров от поля боя управлять войсками, и до
момента, когда, докладывая Сталину о завершении операции, упор сделал на
трудностях со снабжением, с тысячекилометровым кругооборотом машин и
колоссальным расходом бензина, который также надо было доставлять из
СССР{39}.
Именно в этой связи единственный раз поминает Жуков командарма-2
Г.М.Штерна, своего начальника и командующего созданным для Халхин-Гольской
операции Забайкальским фронтом. Упоминание стоит того, чтобы привести его
целиком:
"В преодолении этих трудностей нам хорошо помог Военный Совет ЗабВО и
генерал-полковник Штерн со своим аппаратом. Большую неприятность (так в
тексте. -- П.М.) причиняли нам комары, которых на Халхин-Голе великое
множество. По вечерам они буквально заедали нас. Японцы спасались
специальными накомарниками. Мы их не имели и изготовили с большим
запозданием".
Так-то. В одном абзаце и об участии Штерна в операции, и о комарах.
Соизмеримые, так сказать, факторы.
При всем уважении к памяти маршала позволю себе заметить, что это место
"Воспоминаний" карикатурно-далеко от истины. Комары и впрямь заедали, но
командарм-2 Штерн, тоже заедаемый комарами, руководил не только шоферами, но
и авиацией, и, в конечном счете, всей фронтовой группой Жукова.
Полковник Никитин, читавший нам курс "Автомобильные перевозки", с
восхищением пересказывал детали, ныне, вероятно, уже забытые. Прибыв на
место и изучив обстановку, Жуков велел ночами забивать колья, создавая у
противника впечатление, что переходит к длительной обороне. Отправил и
радиодепешу, которую японцы, конечно же, перехватили: "Шлите валенки,
рукавицы, полушубки". И -- ударил.
Да. Но ударил-то после того, как план его был представлен командованию,
рассмотрен и одобрен. А в этом Г.М.Штерн не мог не участвовать, он
аналогичную операцию за год до Халхин-Гола разрабатывал и проводил на оз.
Хасан в качестве начальника штаба ОКДВА. О вкладе его в замысел Халхин-Гола
лишь Жуков мог поведать. Он этого не сделал. Симонову буркнул об эпизоде
сражения, когда потери смутили Штерна, и он заколебался, но предоставил
Жукову свободу действий. И все. Комары, вишь, докучали. И бензину не
хватало, ну, Штерн помог...