"Петр Межирицкий. Читая маршала Жукова" - читать интересную книгу автора

приговору ЦК в 1918 году, еще свежи были в памяти.
Но времена переменились. Соперники были устранены и раздавлены. А
Сталин слишком был умен, чтобы показать, что сколько-нибудь папкой озабочен.
А урок он учел. Возможно, подлинность серой папки подсказала ему не
использовать на процессе командармов красную папку с фальшивками,
сфабрикованными в гестапо Гейдрихом с подручными. (Тот же почерк, что и в
указаниях Ягоде...) Ведь не все, видевшие серую папку, были устранены, еще
оставался на своем посту Косиор (за проявленную верность вождю взятый в
1938-м) и параллель чересчур была явна.
К началу 1937-го смерть Куйбышева и Орджоникидзе{29} и арест Бухарина и
Рыкова развесили над страной тучи ужаса. На момент расправы с командармами
Бухарин и Рыков были живы. Оставаться с армией лицом к лицу, без
политического прикрытия, Сталин не желал. Пусть армия знает, что еще живы
партийные трибуны.
Трибуны, полившие себя помоями на прошедшем XVII съезде, изолированные
от трибун, ставшие предметом уже не сочувствия, но осмеяния и сидящие за
решеткой без надежды быть услышанными хоть в последнем слове...

У Шмидта следователи более всего выбивали имена, которые сами же и
называли. Не выбили, но изуродовали так, что вывести его на открытый суд
было бы крайне не полезно, и героя убили 20 мая 1937 года, за несколько дней
до ареста Тухачевского, Уборевича, Якира. (От них требовали признаний в
измене Родине, в связях с заграницей, в желании реставрировать капитализм.
Какой убийственной иронией звучат эти слова сегодня...) Инкриминировали
также умысел на драгоценную жизнь наркомвоенмора Ворошилова. Это Шмидт
признал. Странно, что умысел на жизнь вождя обвинением не стал. И это
несмотря на "уши отрежу". Сталин даже и в следственной кухне таких обвинений
не поощрял. В то время - нет.
Примаков терпел исстязания и не подписывал протоколов, пока на свободе
оставался его друг Иона Якир, командующий Киевским военным округом, один из
могущественных людей страны.
Он преувеличивал -- и могущество Якира, и готовность это могущество
использовать. Якир и имевший на него огромное влияние Гамарник несомненно
глядели на вещи трезво. Никакого заговора в стране, пронизанной сетью
НКВД-ОГПУ, состояться не могло. А открытый конфликт, кровопролитие в
обескровленной стране ради спасения собственных жизней -- чем бы тогда они
от Сталина отличались?{30}
Тем и отличались.
Ничто не состоялось. Под грохот всенародных торжеств по поводу
дарования народу солнца Сталинской конституции и эпохальных триумфов
социализма, под проклятья врагам трудящихся, посягающим на счастье народа,
на любимого вождя, подлый убийца тихо кончал по углам цвет страны. Военных
разобщили. Тухачевскому то объявляли о поездке в Англию на церемонию
коронования нового монарха, то вдруг о том, что на его жизнь готовится
покушение (не дьявольский ли юмор?) и ехать ему нельзя, но он постоянно был
затребован и вроде бы не имел оснований тревожиться. То же и с командующими
округами: их вызывали в НКО и ЦК, советовались по разным вопросам, давали
все новые поручения и выбирали в почетные президиумы собраний. Их женам
заботливый генсек наказывал беречь мужей, людей чрезвычайно ценных для
державы. На последнем этапе Тухачевского сняли с поста заместителя наркома и