"Альфред Мейсон. Пламя над Англией " - читать интересную книгу автора

предстояло понести наказание, был английский путешественник.
______________
* Порт в Испании в области Галисия, на берегу Атлантического океана),
он в воскресенье отправился в Мадрид, где огромная толпа в праздничной
одежде увлекла его на площадь Сан-Бернардо. Ричард Браймер кое-как болтал
по-испански. Место, куда они пришли, называлось Кемадеро. Там должно было
состояться аутодафе (Аутодафе (от порт. auto-dafe - акт веры) - публичное
вынесение приговора еретикам и их наказание, в том числе сожжение на костре

- И Браймер видел твоего отца?
- Да. Хотя он не лез в толпу, но процессия прошла рядом с ним. Отец шел
в желтом балахоне и высокой конической шапке... Он еле волочил ноги, лицо
его было искажено болью... Ричард Браймер видел клубы дыма от горящих
вязанок хвороста... Он плакал, как ребенок, рассказывая мне об этом.
Картина берега все еще была перед глазами сэра Френсиса. Он видел, как
солнце пересекло небосвод и скрылось за утесами на западе. Пинас ушел и
берег опустел, но мальчик все еще лежал на песке. Потом он встал, весь
дрожа, оделся и стал подниматься к дому по расщелине.
Однако движение мальчика, стоящего перед ним во плоти и крови, рассеяло
эту картину, словно ветер - туман. Робин снова поднес руку к груди,
нащупывая что-то, спрятанное за камзолом. Бант королевы! Этот талисман
позволял его лицу и голосу оставаться спокойными. Надежда на королевскую
милость, обещание блистательной жизни при дворе. Хлопнув по подлокотнику
стула, Уолсингем обвиняющим жестом указал пальцем на руку мальчика.
- И все это значит для тебя не более, чем облако, закрывшее луну!
Кемадеро, желтый балахон, волочащиеся ноги! Даже Ричард Браймер был больше
взволнован. Зато ты носишь на сердце бант королевы!
Разгневанный секретарь внезапно снова впал в недоумение. Руки Робина
взметнулись вверх и вытянулись в стороны на уровне плеч. Он стоял
неподвижно, золотое шитье костюма сверкало на фоне темных панелей, глаза
были закрыты, лицо теперь подергивалось, словно от боли. Мальчик застыл, в
позе распятого. Затем его голова медленно опустилась на грудь.
- Сэр, вы слишком суровы ко мне, - прошептал он.
Стыд? Или потеря самообладания перед мучительными вопросами? Уолсингем
не мог найти ответ. Но ему было ясно, что мальчик находится на пределе своих
возможностей. Секретарь поднялся со стула.
- Хорошо! - заговорил он более спокойно. - Мне пора идти. Твое время
ухода ко сну и мои часы досуга давно истекли.
Набросив на плечи плащ, Уолсингем подтянул его к лицу.
- О моем визите, о том, что я рассказал тебе о папской булле и о
рассказе Ричарда Браймера - никому ни слова! Твой друг, юный Бэннет, из
католической семьи; наставник, мистер Хорек... - бледное лицо секретаря на
момент осветила улыбка, - несомненно, той же веры. Берегись их, Робин, даже
во сне.
Робин направился к двери, но Уолсингем остановил его.
- Я прощусь с тобой здесь. Не надо никаких церемоний.
Он протянул Робину руку.
- Ну что ж, посмотрим, что произойдет дальше. Желаю тебе удачи.
За дверью кабинета стоял на часах Дэккум. Луч света вдоль коридора
показывал, что дверь в общую комнату приоткрыта. Шагнув к ней, Уолсингем