"Израиль Моисеевич Меттер. Мухтар (Повесть)" - читать интересную книгу автора

совести говоря", а "по совести говорят"), по совести говорят, беспокоит
меня Зырянов. Это же фигура, Сергей Прокофьевич! Молодежи бы надо
равняться на таких специалистов...
Билибин слушал хмуро. Он знал, что если Дуговец начинает так хорошо
говорить о человеке, то, значит, человек этот чем-то раздражает его.
- А разговоры мне его не нравятся, - тотчас же сказал Дуговец. -
Взять хотя бы со мной. Согласно последних данных, порода наших собак нынче
называется "восточноевропейская овчарка". А Зырянов, в присутствии
молодежи, именует их по старинке - "немецкая овчарка". Я попробовал было
тактично поправить его, а он заявляет, что никаких таких
восточноевропейских собак в жизни никогда не встречал... Факт, конечно,
маленький, но воспитывать народ надо и на мелочах.
- Всё? - спросил Билибин.
- Не всё, - ответил Дуговец. - Третьего дня была у Зырянова беседа с
Ларионовым. Ветврач рекомендует ему читать литературу не отечественную, а
исключительно зарубежную. И внушал, между прочим, взгляды, в корне
противоречащие теории академика Павлова.
- Например? - спросил Билибин.
Дуговец протянул ему листок бумаги.
- Я тут все изложил. Чтобы не быть голословным.
Опершись на руку и прикрыв ладонью глаза, Билибин прочитал бумажку.
- Не совестно вам, Дуговец? - устало спросил Билибин.
- А что? - встрепенулся проводник. - Заедают меня эти запятые, Сергей
Прокофьевич!.. Я же окончил только пять классов. В наше время, знаете, как
учили: через пень-колоду...
Билибин сказал:
- Я ведь тоже учился в ваше время. И классов у меня тоже не много,
всего семь.
- Ну, вы-то фигура, Сергей Прокофьевич!
- Бросьте заниматься чепухой, Дуговец. Трофим Игнатьевич Зырянов
отличный работник, дай бог каждому...
- А он за это деньги получает, - сказал Дуговец. - Я его работу не
хаю. Конечно, ваше дело, товарищ майор, я человек маленький... Докладную
прикажете оставить или взять с собой?
- Оставьте, - сказал Билибин.
Когда проводник вышел, он еще раз прочитал бумажонку, скрипнул зубами
и, ткнув в нее горящую папиросу, прожег в середине одну дырку, вторую,
третью; затем для чего-то посмотрел в эти дырки на свет, в сторону окна.
Через окно было видно, как идет по двору Дуговец, размахивающий руками, и
рядом с ним Ларионов.


4

Мухтар привязывался к Глазычеву все крепче.
Дело не в том, что собака слушалась своего проводника, - это
сравнительно нехитрая штука. Отношения их были гораздо серьезнее. Мухтар
знал, в каком настроении находится Глазычев. Знал он это по тем невидимым
человеку признакам, о которых не догадывался и сам проводник. Сюда входили
не только голос или выражение лица Глазычева, но и его обыденные,