"Лайош Мештерхази. Люди из Будапешта (радиопьеса) " - читать интересную книгу автора

Я сдал последние экзамены в консерватории. Больше отсрочки я не
получил. Спасибо еще, что разрешили закончить музыкальное образование.
Послезавтра я Должен явиться на призывной пункт, меня направляют в рабочую
роту... До сего времени я был студентом, кандидатом в преподаватели;
благодаря доброте моих педагогов и их расположению я был даже стипендиатом.
И студентом консерватории. Я был молодым пианистом, которому в газетах
прочили "большое будущее", и композитором. И я был венгром. Да, на
международных концертах я был венгром... Отныне же я становлюсь только
евреем... Преследуемым у себя на родине, в своем собственном городе...
Плачьте, Моника... Оплакивайте того, кем бы я мог стать. Вы знаете...
Моника (плача.) Но нет, Тамаш! Это безумие и эта несправедливость
останутся позади. Люди, если только они люди, не могут, не должны
сдаваться...
Тамаш. А я и не сдаюсь... Нет... Но посмотрите на мои руки: сколько лет
труда вложено в эти пальцы, чтобы они стали чуткими и сильными, чтобы они
были послушными, подчинялись рефлексам... Ежедневно по пять-шесть часов я
тренировал их, играл на рояле, вы это знаете. И вот сейчас выясняется, что
все это - бессмысленно, что сам я - недоразумение, такое же бессмысленное,
как и мое рождение, и рождение моих родителей, и моих прародителей... И если
даже это безумие пройдет, если я переживу все это... во что я, правда, не
верю... но если я даже выживу, разве буду я когда-нибудь тем, кем мог бы
стать?...
Звуки рояля, постепенно затихающие.
.......................................................................
Моника. Раз в два-три месяца я получала от него с полевой почты письма.
Последний раз он написал мне весной сорок третьего года откуда-то из
Галиции, из госпиталя. Ему ампутировали обмороженную руку... И никогда никто
уже не сможет рассказать, как Тамаш ушел из мира, который и не пожалел о его
гибели...
Музыка усиливается.
Шандор. Так вот какими были ваши свидания, Моника!
Моника. Такова наша жизнь, Шандор... Но тогда мы еще не считали ее
такой трагической. Мы плакали, но... Ведь люди плачут и по разбитой вазе...
А письма Тамаша... Они были полны юмора. Война выглядела в них каким-то
бесконечным водевилем, каким-то нагромождением идей. О боже мой!..
Шандор. Я думал, что мои друзья будут с неудержимой страстью осаждать
Фивы.
Моника. О, было и это! Вы даже не подозреваете, каким искушениям я
подвергалась...
Шандор Неужели?
Моника. Наш друг Дюла приехал за мною на такси.
"Будапештский романс" в исполнении джаза.
.......................................................................
Дюла. Герцогиня, машина подана.
Моника. Дюла, зачем все это?... (Шепотом.) Это будет стоить бешеных
денег!
Дюла. Садитесь и не бойтесь, вас не укусят. Такси, с вашего разрешения,
распространенное средство передвижения, созданное для нашего удобства. Не
правда ли?
Шофер. Куда прикажете?