"Андрей Меркулов. В путь за косым дождем " - читать интересную книгу автора

чтобы ходить за бифштексом через миллионы световых лет. В отличие от книг
Ефремова многие западные космические романы посвящены только войне, и в них
ракета выглядит чем-то вроде берцовой кости в руках пьяного ланцепупа.
Бернард Шоу предвидел будущие высказывания Джиббса - еще много лет
назад Шоу сказал, что ему неведомо, как живут обитатели других планет, но он
глубоко убежден, что они иногда пользуются Землей в качестве сумасшедшего
дома...
В морях всего мира шесть минут каждого часа корабли прекращают передачи
и слушают только сигналы "SS", которые может подать неизвестный. Герман
Титов говорил, что Гленну было бы легче, если бы он мог пользоваться помощью
всех наземных станций. Летчику, как кислород для дыхания, необходима связь с
Землей. Почувствовав себя одиноким и заблудившимся, он уже заранее
переживает гибель. В одном иностранном журнале был опубликован проект
"самого скорого" достижения Луны - послать космонавтов еще до создания такой
ракеты, которая сможет забрать их обратно. Три года посылать им еду и воздух
в контейнерах. Ракету тем временем строить... Если даже ее построят в срок,
люди все равно просидят на Луне не героями, а мучениками. Человек и в городе
может погибнуть от одиночества. В глухой тайге закон нормальных людей не в
том, чтобы подстеречь друг друга, а чтобы оставить соль и спички для тех,
кто придет после. Быть может, в бездонных и черных просторах вселенной тоже
должен быть один непреложный закон - единения всего мыслящего перед вековым
лицом темноты.

* * *

Теперь, как ни тяжело, я должен сказать о том, что остановило эту книгу
уже перед самой сдачей в производство, - остановило так, что все мы
почувствовали вдруг толчок, как бывает, когда с разбега наткнешься на
безжалостную глухую стену. Я до сих пор не могу поверить, как не мог
поверить в первые сообщения и даже, в безнадежные уже окончательно, строки
газет... Он был так стремительно полон жизни, и все, что здесь о нем
написано, было сказано о живом, которого так ждали в ближайшие дни.
Он улетал поистине в расцвете планов и надежд, он был далек от
фатализма и, зная, что все-таки все может случиться, был уверен в себе и в
том, что вернется. И сила жизни в нем была настолько неисчерпаема - он
заражал всех нас своим оптимизмом и верой: после всего пережитого им уже
ничего не должно случиться... Мы ждали его вот-вот, на днях, с нетерпением,
два месяца разлуки в этот раз показались особенно долгими - и вдруг сначала
в "Известиях", в небольшой черной рамке, шрифтом, буквы которого показались
огромными всем, кто его знал, - "...с прискорбием извещают о гибели членов
экипажа вертолета МИ-6: Героя Советского Союза, заслуженного
летчика-испытателя СССР Ю. А. Гарнаева..."
Я мог бы сказать, что показалось вдруг, как вместе с ним обрушилось
что-то, так внезапно и страшно оборвались какие-то свои, сокровенные,
дорогие связи с жизнью, но это было только в первые минуты; и вот до сих
пор, когда сейчас пишу о нем, а он уже прочесть не сможет, я не в силах,
несмотря на всю тяжесть недели вокруг похорон, представить его неживым. Даже
если бы все видел сам, я не мог бы избавиться от ясного ощущения, что он
по-прежнему говорит с нами.
Еще так недавно последний раз в поздней тишине четко захлопнулась под