"Андрей Меркулов. В путь за косым дождем " - читать интересную книгу автора

воздуха, уходил из таких положений, когда другой бы уйти не смог.
Однажды в полете возникла опасность взрыва...
Анохин должен был покинуть самолет, но оказалось, что катапульта не
работает. Выбрасываться без нее из реактивного самолета, даже при погашенной
до предела скорости, - дело исключительного мастерства. Анохину уже пришлось
однажды прыгать без катапульты, преодолевая силу встречного потока, но в
этот раз ему предстояли еще большие трудности. Двигатели, засасывая воздух,
работали в крыльях, откинутых далеко за кабиной. Их надо было миновать,
прежде чем броситься в пространство. И надо было удержаться как можно дальше
на гладком фюзеляже, чтобы сразу не понесло на стабилизатор. Анохин открыл
люк и выбрался на фюзеляж. Он не потерял своего удивительного хладнокровия.
Главное теперь - ни одной ошибки. Одной будет достаточно. Он полз по
фюзеляжу, который теперь казался особенно длинным, держась за тонкую
антенну, протянутую вдоль самолета. Он миновал двигатели. Антенна
оборвалась. Его понесло к стабилизатору. Анохин знал, что удариться шлемом и
потерять сознание - значит не выдернуть кольцо парашюта. Отличный гимнаст,
он сжался в комок и оттолкнулся от стабилизатора ногами. Ноги потом болели
от толчка, но самолет ушел. Анохин открыл парашют и снова - в который раз! -
благополучно приземлился. Это сделал человек, единственный в испытательной
авиации, который летал на всех типах реактивных машин после того, как ему
исполнилось пятьдесят лет. Из них последние девятнадцать - с одним глазом...
Дома, в спокойной обстановке, Анохин всегда удивляет своей скромностью,
немного угловатой застенчивостью, как будто всю свою решительность он
оставляет в воздухе, считая неудобным показывать ее в другом мире, на земле.
Он молчалив, разговориться может только среди хороших знакомых и, кроме
авиации, любит спорт, мотоцикл и очень больших собак.
Иногда мне кажется, что мы слишком редко пишем просто о простых вещах.
В очерках мы ищем выдающиеся факты. И мало объясняем, что произошло в самом
человеке.
Мы даем подробное описание полета. Биографию героя. Но этого мало. Я
так и не смог бы узнать из газет, чем отличается характер Гагарина от
Титова.
Мы мало говорим о простых и обыденных вещах из жизни летчика - как и с
кем он проводит вечер, какие фильмы ему нравятся и почему он любит лошадей
или альпинизм.
Анохин и Амет-хан, Коккинаки и Рыбко, Перелет и Шиянов, Щербаков и
Ильюшин - они делают одно дело, но они разные люди, и каждый интересен
по-своему.
Я думаю, что не всегда психология подвига проявляется в связи с тем
полетом, о котором предупредили корреспондента.
Подвиг жизни, внезапный, без подготовки, вынужденный обстоятельствами,
чаще всего приходит, когда сам летчик его не ждет, поэтому подвиги редко
удается заснять на пленку. И так же редко писателю удается видеть пилота не
в спокойной беседе о том, что случилось относительно давно, а в состоянии
душевного напряжения.
Из всех испытателей я ближе всего подружился с Щербаковым. Вероятно,
потому, что с ним и Владимиром Ильюшиным мы люди одного поколения. Нашим
институтом была война, и над теми, кто не пришел по окончании ее за
дипломом, до сих пор стоят на полях простые памятники с деревянной звездой
или с погнутой лопастью винта среди густой травы. А те, кто вернулся