"Д.С.Мережковский. Паскаль ("Реформаторы" #3) " - читать интересную книгу автора

язычники, для которых нет надежды; но будем помнить, как христиане, что в
смерти он только исполнил то, для чего родился". "Я не говорю, чтобы вы не
скорбели вовсе: удар слишком для нас чувствителен... Но в великой скорби мы
должны находить и великую радость с полезным для души назиданием". "Я
потерял в нем больше вас всех. Если бы он умер шесть лет назад, то смерть
его была бы для меня гибелью, и хотя я сильнее и уже не так нуждаюсь в нем,
как прежде, но все же, в течение десяти лет, он был бы мне еще нужен".[92]
Нужен был бы ему отец не навсегда, а только на десять лет. Какая
математическая точность расчета и какая сухость сердца! Чтобы это
почувствовать, стоит лишь сравнить как будто христианское утешение Паскаля с
как будто языческим отчаянием св. Бернарда Клервосского, говорящего о смерти
брата: "Смерти я ужасаюсь для себя и для своих... Разве плакать о смерти
любимых - значит восставать на Бога? Нет, плакал о ней и сам Христос". Это о
смерти брата по плоти, а о смерти брата по духу - еще сильнее: "Лучше бы Ты
сразу убил меня, Господи, чем так терзать!"[93]
"Смерть без Христа... ужасна и ненавистна... а со Христом любезна и
сладостна", - учит Паскаль. "Смерть всегда - горечь гoречей", - не учит, а
плачет св. Бернард. Кто из них ближе к Тому, о Ком сказано:
Всех врагов своих низложит... последний же враг истребится - Смерть
(1 Коринф., 15:25-26).
Смертью своей лишит силы имеющего державу смерти, то есть дьявола
(Евреям, 2:14).
Все мертво в страшном "утешении" Паскаля, кроме этих чудесных, уже из
глубины сердца сказанных слов: "Лучшее милосердие к умершим - делать то, что
они при жизни велели бы нам делать, и быть такими, какими бы они хотели нас
видеть, потому что этим мы как бы воскрешаем их в себе, так что они и после
смерти все еще живут и действуют в нас".[94]


7

"После кончины отца мой дядя мог предаться светской жизни с еще большей
легкостью", - вспоминает о Паскале племянница его, Маргарита Перье.[95]
Светская жизнь его продолжалась недолго - месяцев семь или восемь - до
февраля 1652 года.[96] Кажется, лучше всего можно понять, чем была эта жизнь
по его же собственным воспоминаниям в тех "Мыслях", которые он озаглавил
"Развлечения" (Divertissements).
"Нет ничего для людей невыносимее, чем совершенный покой, без страстей,
без дел, без рассеяний. Люди чувствуют в нем свое ничтожество, покинутость,
бессилие, пустоту, и тотчас овладевает ими скука, чернота, безнадежность и
отчаяние".[97] Вот где находит Паскаль не мнимый, а действительный в
человеке "страх пустоты". Тот внешний опыт, научный, помогает этому
внутреннему опыту, религиозному. "Люди жадно ищут женского общества, войны,
государственных дел, все это для того, чтобы чем-нибудь наполнить страшно
зияющую в сердце их бездну пустоты". "Думая, что охотники безумствуют, когда
весь день травят зайца... философы ошибаются в человеческой природе: заяц не
спасает людей от мыслей о смерти и страданиях, но охота спасает от них...
Люди воображают, что ищут покоя в рассеяниях, а на самом деле ищут в них
волнения..." "Вот человек, опечаленный смертью жены или сына. Почему он
вдруг забыл свою печаль?.. Потому что ему подали мяч, который надо