"Д.С.Мережковский. Паскаль ("Реформаторы" #3) " - читать интересную книгу автора

будет движущей силой всех его открытий, - мистику в математике, веру в
познании. Три точки пересечения двух сторон шестиугольника находятся на
одной прямой. Один, Два, Три - это сочетание Божественных Чисел, может быть,
и есть для него "мистика в математике". "Это исследование мы продолжим,
насколько Бог даст нам сил", - заключает он свою теорему, как молитву.[71]
"Опыт" этот прославил его на всю Европу. Будущий соперник его, Декарт,
не верил или только притворялся, будто бы не верит, что шестнадцатилетний
мальчик мог сделать такое открытие, а втайне ему завидовал. "Чудным отроком"
(minis adolescens) называет его великий математик Гассенди, и Лейбниц им
восхищается.[72]


4

Ришелье исполнил свое обещание: Этьен Паскаль назначен был главным
королевским комиссаром для взимания податей и налогов в Верхней Нормандии, с
огромным жалованием в 70 000 ливров.
С нищих и голодных людей пришлось комиссару выколачивать недоимки и
усмирять, с помощью военной силы, "Бунт Босоногих", новую Жакерию. Липнет к
золоту кровь - это тогда уже понял сын комиссара.[73]
Чтобы облегчить отцу работу по исчислению налогов, он изобрел "счетную
машинку", производившую все исчисления по четырем правилам арифметики,[74] и
поспешил обнародовать свое изобретение, "чтобы все узнали, каков этот опыт
двадцатилетнего юноши", скажет он сам о себе, когда после десятилетних
усилий по усовершенствованию машинки и по устройству более чем пятидесяти
образцов ее посвятит ее канцлеру Селье (Sellier), жестоко издеваясь в этом
посвящении над злополучным соперником своим, Руанским часовщиком,
изобретателем такой же машины. "Жалкий выкидыш его был мне так противен, что
я и к собственной машине моей охладел бы, если бы не было угодно Канцлеру
своим покровительством пресечь в корне это зло, чтобы не лишить меня славы
моей".[75]
В этом изобретении Паскаль, может быть, сам уже предчувствовал то, что
будет второю движущей силой всех его открытий - прикладное, жизненное
действие науки - власть человека над природой.
В то же время начались у него те болезни, которым суждено было длиться,
с небольшими перерывами, двадцать лет. "Не было у меня, с восемнадцати лет,
ни одного дня без страданий", - скажет он сам в конце жизни.[76] Первое
начало этим болезням положил его отец, так же "сглазив", "испортив" его
наукой, как некогда клермонтская ведьма - колдовством. Кроме физики,
механики и математики, ни о чем не говорил с ним, даже за обедом и ужином,
отбивая у него охоту к пище и закармливая плодами с Древа Познания.
Чем-то подобным параличу поражена была вся нижняя часть тела его, ноги
иногда почти совсем отнимались, "холодея, как мрамор", и, даже когда
начинали служить ему снова, он не мог ходить без костылей.[77]
В эти дни он написал "Молитву о добром употреблении болезней (Priere
pour demander a Dieu le bon usage des maladies)". "Господи, сделай так,
чтобы Ты жил и страдал во мне... да утешит меня Твой бич..." "Некогда я
считал здоровье благом, не потому, что здоровому мне было бы легче послужить
Тебе, Господи... а потому, что я мог предаваться необузданней всем
наслаждениям". "Вся моя жизнь доныне была ненавистной Тебе: ибо, презирая