"Дмитрий Мережковский. Воскресшие боги" - читать интересную книгу автора Нижняя часть виллы была необитаема. Громадный зал, с выбеленными
стенами и сводами, служил складом земледельческих орудий и больших глиняных сосудов для оливкового масла. Пшеничная солома, сваленная в углу, золотистою копною громоздилась до потолка. На ту солому, смиренное сельское ложе, бережно положили богиню. Только что все успели войти и запереть ворота, как послышались крики, ругательства и громкий стук в ворота. - Отоприте, отоприте!-кричал тонким, надтреснутым голосом отец Фаустино.- Именем Бога живого заклинаю, отоприте!.. Мессер Чиприано по внутренней каменной лестнице поднялся к узкому решетчатому окну, находившемуся очень высоко над полом, оглянул толпу, убедился, что она не велика, и с улыбкой свойственной ему утонченной вежливости начал переговоры. Священник не унимался и требовал, чтобы отдали идола, которого, по словам его, откопали на кладбищенской земле. Консул Калималы, решив прибегнуть к военной хитрости, произнес твердо и спокойно: - Берегитесь! Нарочный послан во Флоренцию к начальнику стражи, и через два часа будет здесь отряд кавалерии: силой никто не войдет в мой дом безнаказанно. - Ломайте ворота,- воскликнул священник,- не бойтесь! С нами Бог! Рубите! И, выхватив топор из рук подслеповатого рябого старичка с унылым, кротким лицом и подвязанной щекой, ударил в ворота со всего размаха. Толпа - Дом Фаустино, а дом Фаустино,- шепелявил кроткий старичок, тихонько трогая его за локоть,- люди мы бедные, денег мотыгою из земли не выкапываем. Засудят - разорят!.. Доm (от лат. dominus - господин) - обращение к членам некоторых монашеских орденов. Многие в толпе, заслышав о городских стражниках, думали о том, как бы улизнуть незаметно. - Конечно, если бы на своей земле, на приходской,- другое дело,- рассуждали одни. - А где межа-то проходит? Ведь по закону, братцы... - Что закон? Паутина: муха застрянет, шершень вылетит. Закон для господ не писан,- возражали другие. - И то правда! Каждый в земле своей владыка. В то время Джованни по-прежнеу глядел на спасенную Венеру. Луч раннего солнца проник в боковое окно. Мраморное тело, еще не совсем очищенное от земли, искрилось на солнце, словно нежилось и грелось после долгого подземного мрака и холода. Тонкие желтые стебли пшеничной соломы загорались, окружая богиню смиренным и пышным золотым ореолом. И опять Джованни обратил внимание на незнакомца. Стоя на коленях, рядом с Венерой, вынул он циркуль, угломер, полукруглую медную дугу, наподобие тех, какие употреблялись в математических приборах, и, с выражением того же упорного, спокойного и проникновенного любопытства в холодных, светло-голубых глазах и тонких, плотно сжатых губах, начал мерить различные части прекрасного тела, наклоняя голову, так что длинная белокурая борода касалась мрамора. - Что он делает? Кто это?-думал Джованни с возрастающим удивлением, |
|
|