"Д.С.Мережковский. Христос и Антихрист (трилогия)" - читать интересную книгу автораочерки "Реформаторы. Лютер. Кальвин. Паскаль" и т. д.- эле-
менты книжности, музейной архаики нарастают. Как писал о "Рождении Богов" и "МессиИ" советский критик Д. Горбов, "это огромные саркофаги, воздвигнутые бесстрастной рукой историка- "гробокопателя", холодные тронные залы все той же идеи господ- ства мира мертвых над миром живых". Было бы неверно, однако, целиком принять эту жестокую, звучащую как приговор формулу Д. Горбова. Мережковский не был только книжным затворником. Так, занимаясь эпохой Пет- ра 1, он совершил далекие поездки по России, изучая "живьем" раскол, в котором ему виделся свет религиозной истины, утрачен- ной официальной церковью. Но и тут проявлялся его "европеизм", кабинетность таланта. "Он был очень далек от типа русского писателя, очень часто встречающегося...- замечала З. Гиппиус.- Ко всякой задуманной работе он относился с серьезностью, я бы сказала, ученого. Он исследовал предмет, свою тему, со всей воз- можной широтой, и эрудиция его была довольно замечательна. Начиная с "Леонардо" - он стремился, кроме книжного собира- ния источников, еще непременно быть там, где происходило дей- ствие, видеть и ощущать тот воздух и ту природу. Не всегда это удавалось: его мечта побывать в Галилее, перед работой об "Иису- се Неизвестном", и в Испании, когда он писал (это уже в послед- ние годы жизни) "Терезу Авильскую" и "Иоанна Креста" - не осуществилась; но наше путешествие "по следам Франциска 1" чи, ГДЕ родился Леонардо, и до Амбуаза, где он умер,- было пер- вым такого рода; вторым - в глубину России, к раскольникам- старообрядцам, ко "Граду Китежу",- когда Дмитрий] Сергее- вич собирался писать Петра 1; третьим - почти двухлетнее сле- дование за ДаНте, по другим городам и местам Италии (уже перед последней войной) перед его большим трудом о Данте. Пов- торяю, более всестороннего и тщательного исследования темы, будь то роман или не роман,- трудно было у кого-нибудь встре- тить "..." В работе о Египте ему помогла Германия, где ему, из специальной библиотеки, привозили на тачках (буквально) гро- мадные фолианты, в которых он нуждался" . Однако документ, как и географические и исторические реа- лиИ, в итоге как бы сковывал фантазию Мережковского-худож- ника. Писатель использовал его не как отправную точку для по- каза путешествия души героев, для создания новых, неизвест- ных ранее в литературе характеров. Он оставался, можно сказать, "внутри" документа, преобразуя его то в выдуманный дневник одного из персонажей романа, то в форму острого диалога или "1здтреянего потока сознания, который превращался таким обра- ЗОм в поток цитат. Это было именно тщательное "исследование темы". Для ху- доЖНИКа, открывающего нам тайны человека, созидающего типы времени, оно лишь пролог к собственно творчеству (так доку- |
|
|