"Ицхак Мерас. На чем держится мир " - читать интересную книгу автора

В самом деле, была виновата.
Надо было тогда еще, три года назад, уйти в батрачки, бежать из дому и
из клети, куда впустила ночью Антанаса, боязливо прислушиваясь к скрипу
заржавелых петель. Отец стоял за углом избы и довольно покрякивал. Потом,
успокоенный, ушел, завалился в постель: хрустнул соломенный туфяк, затрещали
доски.
Отец давно уже, как только оставался вдвоем с дочкой, все говаривал,
пряча глаза, сперва по-доброму, со смешком, а потом и строго, с сердцем:
- Нешто не видишь, как Бернотасов Антанас вкруг тебя юлит, а? И сам не
пойму, девка ты или бревно бесчувственное. Кажись, выросла невеста, да
вместо сердца вроде пустое место. Вот и разбери-пойми... Сам ведь не зашлет
сватов, не додумается, так и знай. Не зашлет, пока брюха не нагуляешь.
Тут он обрывал себя, подолгу молчал и только потом уже продолжал:
- Девка ты или бревно? Скажи? А может, не ровня тебе Бер-нотасы,
усадьба у них захудалая? Может, тебе принца подавай? Он снова умолкал, но
ненадолго., - Знаю, кого ждешь. "Мериканца" небось, мильенщика своего. Жди,
переплывет море-океан, махнет фалдой, да шасть под венец, швырь все векселя
мои - вот, мол, тестюшка, не горюй, можешь еще и тот лесок прикупить, коль
душе угодно.
Он сплевывал. Смачно, будто целый день слюну копил.
- Попередохли "мериканцы"-то. Передохли все, говорю!
Он не поминал Винцаса по имени, но впрямь, как ушел тогда Винцас
Ятаутас, ранним утром, только-только солнышко взошло, так ни слуху ни духу.
Столько лет никакой весточки.
"Девка ты или бревно... Не зашлет сватов, пока брюха не нагуляешь..."
В избе мыкалась мать, плакали еще трое ребятишек, и вечерами, перед
сном, кряхтел в углу отец. Бернотасы - самые разлюбезные соседи: не говоря
худого слова, знай скупали один за одним отцовы векселя. А Антанас, их сынок
единственный, так и кружил над девкой, так и охаживал: утром ли, вечером,
когда ни глянешь - он тут как тут.
О Винцасе она уже не думала. Ночью, отпирая дверь клети, слышала ржавый
скрип петель, слышала, как постанывает мать, плачут ребятишки и кряхтит в
своем углу отец.
"Не зашлет сватов, пока брюха не нагуляешь..."
Так и вернулись несолоно хлебавши... Отец - впереди, она - постегав, в
новых коричневых туфлях. Глаза у матери были испуганные, - видно, хотела
что-то сказать, но молчала. Отец стоял возле стола и комкал в руке бумагу из
волости - с утра жди исправника, на завтра торги объявлены.
Она знала, что скажет отец, поэтому наспех завернула в пеленки
Юозукаса, схватила блузку, шерстяные чулки, завязала все в платочек, туда же
сунула и свои новые туфли.
Теперь она снова знала, что в новых туфлях по полю нельзя.
Взяла на руки малыша, подхватила узелок.
Отец все комкал у стола бумагу, а напоследок процедил сквозь зубы:
- Сгинь с глаз... Потаскуха не нужна нам. Уходи... Живо!
Мог бы ничего не говорить. И так знала, что он скажет. Мог бы молча
комкать бумагу из волости и ждать исправника. Она ведь быстро собралась.
Сама.
Мать испуганно смотрела на них - видно, хотела что-то сказать, но
смолчала.