"Виктор Меньшов. Золотой мальчик" - читать интересную книгу автора

Как мы туда добирались - это отдельная песня. Но кое-как добрались. И
ведет он меня через горы мусора, в которых роются призрачные фигуры. Это
похоже на фантастический фильм. И я начинаю сомневаться: а жив ли я? Так все
вокруг не похоже на правду.
Гигантские кучи мусора беспрерывно дымятся. Сплошной туман висит над
всем этим, очевидно, от смрадных испарений. Воздух настолько тяжелый, что
буквально сгибает плечи, наваливается, пригибает к земле. И возникают из
тумана какие-то люди в живописных лохмотьях, одинаково безликие, со
странными в этом месте предметами в руках. С ведрами, корзинами, мешками.
Где-то что-то жгут, постоянно подъезжают машины, вываливают очередную
порцию своего смрадного груза, и тут же уезжают. Глухо рычат моторами
несколько грязных бульдозеров. Бродят в оранжевых комбинезонах рабочие
свалки, совершенно не обращая внимания на роющихся в мусоре оборванцев. В
одном месте вспыхивает жестокая драка, которая поражает меня своей
молчаливостью. Хотя дерутся отчаянно: железными крючьями, прутьями, колами.
Льется кровь, но криков, свирепой брани, таких обычных для русской
потасовки, нет. Приглушенная ругань.
- Чего это они? - спрашиваю я Таракана. - Чего не поделили? Что тут-то
делить?
- Территория, - пожимает он плечами, не обращая внимания на эту драку.
- На такой огромной свалке и борьба за место?
- А ты как думал? Тут знаешь, какие "жирные" места есть? О-го-го! Тут
чего только не находят. И радиодетали, и цветные металлы, и серебро
выплавляют, и золото. Да мало ли чего еще! Сюда и за антиквариатом
приезжают. Тут Клондайк! Эх, Джека Лондона бы сюда! Он на Диком Западе
такого не видел, вот бы написал он про нашу жизнь пару романов...
Мы все идем и идем. Голова у меня кружится. Я давно ничего не ел,
только пил и глотал "колеса". В желудке у меня тяжелые спазмы. Я
останавливаюсь, и меня долго выворачивает зеленью, желчью. Во рту горький
привкус. Меня качает, как пьяного матроса в шторм.
- Ничего, ничего, - сочувствует мне Таракан. - Потерпи немножко, скоро
уже придем.
И мы приходим. На куче мусора, который дымится, как и все вокруг, сидят
существа в жуткой рванине, застывшие все в одной позе, одинаково уткнув
головы в колени, терпеливо чего-то ожидая. Только один из этой компании
поднимает навстречу нам голову.
- Кого ведешь, Таракан?
- Хороший мужик, Филин. Наш человек. Совсем плох. Его покормить надо.
Друган мой, загнется, если не похавает чего, я его только на один раз
привел.
- Если на раз - ладно, - соглашается Филин, заросший седой неряшливой
бородой. - Сегодня Гуля не пришел. Да и грех не покормить человека.
- Опять кого-то кормить, - подает голос горбатая старушка, подняв
сморщенное лицо, с трудом оторвав его от острых колен.
Я смотрю на эту старуху, на сморщенное это лицо, на безобразный горб,
на седые космы, которые выбиваются из-под солдатской шапки-ушанки, смотрю ей
прямо в беззубый, шамкающий рот, смотрю на грязный платок, укрывающий худые
плечи под грязной бабьей кофтой, и нет во мне жалости. Есть во мне злоба.
Злоба и ненависть к этой жадной старухе с визгливым голосом.
- Ты на Петюню не обращай внимания, - бормочет мне Таракан. - Он