"Виктор Меньшов. Купи себе Манхэттен... (Бабки на бочку)" - читать интересную книгу автора

номер, довольно опрятный и большой. Вообще-то нам сняли два номера, но они
сообщались между собой. Один был большой, двухместный, второй поменьше, но
человек тридцать в обоих номерах расположились бы запросто.
Манхэттена явно что-то беспокоило. Он оглядывал апартаменты, ковры и
картины, как мышь в поисках сыра, и качал укоризненно головой.
- Это сколько же по нынешним временам такой номерок стоит? - спросил
он наконец вроде бы ни у кого.
Мы с Димой переглянулись, и я понял, что этот вопрос мучил не только
Алика. Дух стяжательства уже брал нас в плен.
- Вы про деньги? - спросил Хлюст. - Все оплачено. За счет фирмы.
И он горделиво хлопнул себя ладонью в узкую грудь.
- Вы тут отдыхайте, закусывайте, завтра заеду, все обсудим. Мне Крест
весточку кинул.
Он распрощался и ушел. Мы его особо не задерживали. Хлюст производил
достаточно противное впечатление.
После его ухода мы обнаружили в углу на столике салаты и холодные
закуски, копченую курицу и вазу с фруктами. В холодильнике нашли спиртное,
но решили не употреблять. Когда мы уже заканчивали поздний ужи, в номер
позвонили и справились, нужно ли подавать чай.
- Они что, подсматривают, что ли? - проворчал Манхэттен.
- Нет, Алик, - успокоил его Дима. - Они просто услышали, что ты
наконец перестал хрустеть челюстями.
Мы выпили чая и улеглись отдыхать. Давненько я так сладко не спал!
Встали довольно рано, позавтракали и пошли прогуляться.
На улице было непривычно тепло после Москвы. Напротив гостиницы
расстилалась площадь, залитая асфальтом и покрытая зелеными газончиками.
Еще в прошлый наш приезд здесь был общественный туалет и рынок, причем
туалет совершенно жуткий. В него приходилось не заходить, а буквально
заныривать. При этом двери начисто отсутствовали. Напротив гостиницы, через
площадь, стоял местный Белый дом, справа - здание Дома культуры,
прославленное тем, что строили его не то двадцать пять, не то тридцать лет.
Возле Дома культуры возвышалась мачта.
- Смотри-ка, телевидением обзавелись, - подтолкнул меня локтем Дима. -
Все как у людей.
Слева у Белого дома располагался скверик, посреди которого стоял в
тенечке товарищ Ленин, простирая руку вдоль обязательно присутствующей в
каждом городке Северного Кавказа улицы Красной, которая являлась главной.
Даже сохранившая свое имя улица Ленина была здесь второй по значению, хотя
на ней находились и прокуратура, и милиция.
Зато на Красной располагались и действующий кинотеатр, и горсуд, и
редакции двух газет, и школа искусств, из окон которой все время доносились
звуки то детского хора, то пианино, то мощно вступал целый оркестр. На этой
же улице находился городской музей, в подвале которого работал бар, а также
загс, книжный и другие магазины, но самая главная достопримечательность
высилась на площади перед Домом культуры. Это был могучий, высоченный и
толстенный дуб. Дуб был почему-то окружен нелепой гирляндой с вылинявшими
флажками, непонятно что изображающими. Как заметил Манхэттен, это был
одновременно памятник двум дубам: явлению природы и какому-то дубу
человеческой породы, догадавшемуся окружить дерево такой гирляндой.
Мы пошли по городу. Заметно прибавилось бурно строящихся частных домов