"Виктор Меньшов. Храм Василия Блаженного" - читать интересную книгу автора

Событие не заставило себя ждать, и не одно.
Сначала исчезла общественная веревка для сушки белья, купленная
вскладчину, которая висела во дворе "резинового" дома. Побегали-побегали
хозяйки по двору под шутки-прибаутки мужиков, да разведя руками, купили
новую.
Так бы оно и забылось. Подумаешь, веревка! Но на следующий день у
Степана-плотника украли из сарая инструмент, прямо в ящике. Качественный
был набор инструмента, плотницкий. И вместе с этим уникальным инструментом
пропала у него обыкновенная лопата.
Виноватых искать не спешили. Сначала принялись сообща искать
инструмент, думали, что Степан его мог где-то и оставить по случаю магарыча
какого. Но о воровстве пока никто даже словом не обмолвился.
К воровству и всяким пропажам в Мытарино отношение было крайне
болезненное, с выводами никогда не спешили. Были к тому причины. И очень
даже основательные причины.
Дело было прошлое, а случилось оно после войны, когда кирпичные дома
строить стали.
Было это так. Спустили сверху в поселок деньги на постройку кирпичных
домов. Деньги выделили, стройматериалы тоже, лес сами добывали, леспромхоз
и лесопилка при поселке состояли. Что, вроде, еще надо? Строй!
А вот кому строить? По совместительству в то время даже и думать не
моги. А без этого где же в послевоенном поселке, на мужиков ополовиненном,
да еще леспромхозном, строителей возьмешь? Тем более - каменщиков. Ну, сруб
срубить, это еще могли, а вот кирпич класть...
Каменщики после войны на дорогах не валялись.
Но оказалось, что они по дорогам этим ездили. Ездили из конца в конец
разрушенной, разоренной послевоенной России, как ездили веками по всему
миру: в пыльных кибитках, покрытых старой и ветхой парусиной, в прорехи
которой ночью так хорошо видно звездное небо. Веками ехали они по
бесконечным дорогам, догоняя неверное, ускользающее, всегда манящее и
всегда недоступное, цыганское свое прихотливое счастье, волю вольную,
убегающие от них в бесконечные степи, леса, туманы...
Вот прямо оттуда, из глубины веков, выплыли на окраину поселка
кибитки, запряженные лошадьми. Из кибиток высыпала орава пестро одетых, а
точнее, пестро раздетых, черных как воронята, голопопых ребятишек. Следом
за ними высыпали мужики и женщины, такие же кудрявые и черные, как грачи на
пашне, пестро одетые, мужчины с серьгами в ушах, женщины в цветастых юбках
с короткими трубками-носогрейками в зубах, все перемешалось, закипело,
задвигалось, завертелось, как крупа в кипятке.
Все они сразу забегали, залопотали на гортанном, звучном и непонятном
языке, замельтешили, путаясь сами у себя под ногами. Просто удивительно,
как среди всей этой бестолковости и не останавливающегося ни на секунду
движения, выросли шатры, загорелись, выбрасывая вверх веселые искры,
костры, задымились над ними закопченные котлы, разнося дразнящий, щекочущий
ноздри запах самую малость подгоревшей каши. Подгоревшей ровно настолько,
насколько нужно для того, чтобы пахнуть дымком. Промчались к речке на
неоседланных лошадях бесшабашные цыганята, мелькая смуглыми попками,
сверкая белозубыми улыбками...
И только когда опустели котлы, наступило некое подобие покоя в
цыганском таборе. Мужчины улеглись в тени кибиток, надвинув на лица шляпы,