"Герман Мелвилл. Ому (Роман) " - читать интересную книгу автора

пассат, еще недавно совсем слабый, дул теперь, свирепый и горячий, точно
разгневанная женщина, прямо нам в лоб.
Несмотря на это, старший помощник не распорядился убрать ни одного
паруса; отважная "Джульеточка" держалась прекрасно, и, хотя время от времени
зарывалась носом между волнами, сразу же взлетала на гребень и показывала
класс. Ее ветхий корпус стонал, рангоут изгибался, потертые снасти
натягивались. Но вопреки всему, наше судно неслось вперед, как скаковая
лошадь. Джермин, настоящий морской жокей, стоял бывало на фор-русленях, то и
дело обдаваемый брызгами, и орал:
- Молодец, "Джульетта"... ныряй, милая! Ура!
Как-то днем наверху послышался оглушительный треск, заставивший
матросов разбежаться во все стороны. То была грот-брам-стеньга. Трах! Она
сломалась над самым эзельгофтом и удерживалась такелажем, при каждом крене
судна стремительно раскачиваясь из стороны в сторону со всей путаницей
снастей. Рей висел на волоске и каждый раз, как судно опускалось или
взлетало, глухо ударялся о краспицы, а изорванный в клочья парус струился
лентами по ветру и незакрепленные тросы извивались, щелкая в воздухе,
подобно бичам.
- Полундра! - и с грохотом выстрелов блоки полетели вниз. Рей,
просвистев, шлепнулся в море, исчез под водой и снова целиком вынырнул.
Затем на него обрушился гребень большой волны - "Джулия" пронеслась мимо, и
больше мы его не видели.
Пока дул этот свежий ветерок, Балтимора, наш старый черный кок, был в
полном отчаянии.
Как принято на большинстве судов, плавающих в Южных морях, камбуз
"Джулии" помещался по левому борту на баке. Шедший при сильном волнении под
всеми парусами, зарывавшийся носом барк то и дело захлестывало зелеными,
похожими на стекло, волнами, которые, перекатываясь через поручни бака,
основательно заливали переднюю часть палубы и растекались по направлению к
корме. Камбуз, считавшийся прочно принайтовленным к своему месту, служил
чем-то вроде волнолома, который предохранял от затопления.
В такие дни Балтимора всегда надевал свой "штормовой костюм", как он
его называл; среди прочего в него входили зюйдвестка и огромные, хорошо
смазанные сапоги, доходившие ему почти до колен.
Экипировавшись так, чтобы не промокнуть ни на судне, ни в море, - если
придется тонуть, - наш верховный жрец кулинарии возвращался в храм и
продолжал втайне заниматься своей черной магией.
Старик так боялся, чтобы его не смыло за борт, что привязывал к поясу
тонкий трос и, обмотав его вокруг себя, пользовался им соответственно
обстоятельствам. Когда ему приходилось что-нибудь делать вне камбуза, он
разматывал трос и закреплял второй конец за рым; таким образом, если бы
случайная волна сбила его с ног, больше никакого вреда она ему не причинила
бы.
Однажды вечером, как раз когда кок готовил ужин, "Джулия" внезапно
поднялась на дыбы, словно норовистый жеребенок, а лишь только она
выровнялась и снова двинулась вперед, ее накрыла чудовищная волна. Поток
воды смел все преграды на своем пути. Подгнивший фальшборт на носу с треском
проломился; волна ударила в камбуз, сорвала его с места, покрутила и понесла
к шпилю, где он и сел на мель.
Вода рекой разлилась по палубе, увлекая за собой горшки, сковороды и