"Герман Мелвилл. Белый Бушлат " - читать интересную книгу автора

бачков, значащихся в книге ревизора как Бачок № 1, Бачок № 2, Бачок № 3 и
т.д. Представители каждого бачка держат вместе свои пайки и провизию и
завтракают, обедают и ужинают на отведенных им местах между пушками
батарейной палубы. Каждый матрос данного бачка (за исключением
унтер-офицеров) обязан по очереди выполнять функции кока и официанта. На
время его дежурства все дела клуба находятся в его руках.
В обязанности такого кока входит отстаивать интересы своего бачка,
следить за тем, чтобы говядина, хлеб и т.д. отпускались одним из помощников
баталера в надлежащих количествах без урезки или удержания. В жилой палубе у
него имеется ларь, в котором он держит свои котелки, миски, ложки и
небольшие запасы сахара, патоки, чая и муки.
Но, хотя он и носит звание кока, артельщик бачка, строго говоря,
никаким коком не является, ибо все приготовление пищи для команды
производится высоким и могущественным должностным лицом, официально
величаемым корабельным коком, под началом коего состоит несколько
помощников. На нашем фрегате должность эту исполнял величественный цветной
джентльмен, носивший у команды прозвище "Старый Кофей". Помощники его, тоже
негры, были известны под именами "Солнышка", "Розовой Воды" и "Майского
Дня".
Собственно, корабельная стряпня не требовала особой науки, хотя Старый
Кофей и уверял нас, что окончил курс на кухне нью-йоркской гостиницы
"Астория" под непосредственным наблюдением знаменитых Коулмена и Стетсона
[84]. Все, что ему полагалось делать, это в первую голову содержать в
чистоте и блеске три огромных медных котла, в которых ежедневно варилась не
одна сотня фунтов говядины. С этой целью Розовая Вода, Солнышко и Майский
День каждое утро, обнажившись до пояса, начинали энергично драить котлы
мыльным камнем [85] и песком. Эта деятельность вскоре бросала их в пот, но
внутренность котлов благодаря их усилиям приобретала завидный блеск.
Бардом этой тройки был Солнышко, и, меж тем как все трое деятельно
стучали своими камнями о металл, он подбадривал их какой-нибудь
необыкновенной мелодией из Сан-Доминго. Слова одной из его песен были
следующие:

В лодке я, чудак, потерял башмак,
Джонни-о, о Джонни-о!
А потом в челнок уронил сапог,
Джонни-о, о Джонни-о!
Так, знай свой котел прилежно драй,
Так драй свой котел прилежно, знай.

Когда я прислушивался к этим веселым африканцам, скрашивавшим
утомительный труд бодрящими напевами, я не мог не роптать на распоряжение, с
незапамятных времен запрещающее петь при выборке снасти или при производстве
какой-либо другой корабельной работы, как это принято в торговом флоте.
Единственную музыку, которую приходится слышать в это время, - это
пронзительную дудку боцманмата, что даже хуже, чем полное отсутствие музыки.
А если его под боком нет, вам остается тянуть снасть в глубоком молчании,
точно каторжнику, или же сообщать некоторую согласованность общим усилиям,
машинально отсчитывая раз, два, три, после чего все напрягаются разом.
Итак, после того как Солнышко, Розовая Вода и Майский День отдрают