"Герман Мелвилл. Билли Бадд, фор-марсовый матрос (Истинная история)" - читать интересную книгу автора

этот басшабашный любитель выставлять себя напоказ под огнем противника.
Личная осторожность, даже если она диктуется отнюдь не эгоистическими
соображениями, все-таки не такое уж большое достоинство для солдата, а вот
пылкая любовь к славе, подвигающая на щепетильнейшее исполнение воинского
долга, - это его высшая добродетель. Если имя Веллингтон не воспламеняет
кровь подобно более простому имени Нельсон, объяснение, возможно, следует
искать в том, что сказано выше. Теннисон в оде на погребение победителя под
Ватерлоо не дерзает назвать его величайшим воином всех времен, хотя в той же
самой оде он вспоминает о Нельсоне как о "величайшем моряке, какого видел
свет".
Перед самым началом Трафальгарского сражения Нельсон выбрал минуту,
чтобы написать свое последнее краткое завещание. Если в предчувствии
великолепнейшей из своих побед, увенчанной его собственной гибелью, некое
почти жреческое побуждение заставило его надеть усыпанные драгоценными
камнями свидетельства собственных сияющих подвигов, если такое украшение
самого себя для алтаря и принесения в жертву было всего лишь тщеславием,
тогда любая истинно героическая строка в великих трагедиях и поэмах - не
более чем аффектация и мишура, ибо в подобных строках поэт всего только
воплощает в стихи те возвышенные чувства, которые натуры, подобные Нельсону,
если позволит случай, преобразуют в действие.


V

Бунт в Hope был подавлен, но далеко не все вызвавшие его причины были
устранены. Если, например, поставщикам стало трудно обманывать и
мошенничать, как это принято у их племени повсюду, - скажем, подсовывать
гнилое сукно вместо крепкого или доставлять несвежую провизию, причем
неполной мерой, то насильственная вербовка продолжалась. Этот освященный
веками способ обеспечивать флот матросами, оправдывавшийся правоведами даже
в столь недавние годы, когда лордом-канцлером был Мэнсфилд, вышел из
употребления сам собой, но официального запрета на него так никогда и не
наложили. А в ту эпоху отказаться от него было попросту невозможно.
Прекращение насильственной вербовки обескровило бы флот, столь необходимый
стране - флот парусный, еще не знающий пара, так что все его неисчислимые
снасти и тысячи пушек обслуживались силой одних только человеческих мышц,
флот, ненасытно требующий людей, ибо он постоянно пополнялся новыми
кораблями всех классов в предвидении или для предупреждения опасностей,
которыми угрожал или мог угрожать сотрясаемый конвульсиями Европейский
континент.
Недовольство, предшествовавшее двум мятежам, под спудом пережило их. А
потому благоразумие требовало принятия определенных мер для предотвращения
новых волнений - местных и общих. Каковы бывали иногда эти меры, показывает
следующий случай. В том же году, о котором идет речь в нашей повести,
Нельсон, в то время еще сэр Горацио и вице-адмирал, находясь вместе с
остальным флотом у испанских берегов, получил приказ от адмирала перенести
свой флаг с "Капитана" на "Тезея". И вот почему. "Тезей" только что пришел
из Англии, где участвовал в Великом Мятеже, настроение его экипажа вызывало
некоторую тревогу, и были решено, что на корабле требуется командир,
подобный Нельсону, который не станет запугивать матросов и доводить их до