"Павел Иванович Мельников-Печерский. Бабушкины россказни " - читать интересную книгу автора

на Москве, а такого не помню... Да кто он такой был? По прозвищу из
чужестранцев, должно-быть?
- Француз, бабушка.
- Француз!.. Нет, моя радость, такого не помню. И хвастать не хочу.
Много ведь французов-то тогда на Москве проживало... Да он кто таков?
Танцовщик аль гувернер, может статься?
- Император, бабушка.
- Император!?. Как так император?.. Какой?
- Император французов, бабушка.
- Перестань, Андрей!.. Грех над бабушкой смеяться. Господь счастье
отнимет... Смотри-ка, что вздумал. Нашел у французов императора!.. А еще
учишься!.. Нехорошо... Императоров, mon cнur, во всем свете только двое -
наш да еще римский; салтан турецкий тоже в ранге императора состоит, только
не совсем, для того, что некрещенный. А у французов, mon cнur, король, roi
de France et de Navarre. {Король Франции и Наварры. (франц.)} Да... Как
нынешнего-то зовут? Louis seize все еще царствует, аль дофин воцарился?
- Эх, бабушка, чего хватилась! Да теперь уж лет пятьдесят, как Людовику
головку срубили.
- Жалею, очень жалею. Бесподобный был король и к нам всегда был
расположен. Mon cousin, князь Свиблов, при нашем резиденте в Париже
находился и рассказывал про Louis seize очень много хорошего. "Il ne parle
jamais de notre imperatrice, - говаривал mon cousin, - que dans les termes
du plus profond respect et de la plus haute estime". {Он всегда говорил о
нашей императрице в выражениях глубокого почтения и уважения (франц.)}
Потому и жалею его. Только ведь он был такой миролюбивый; с кем же это он
воевал? С гишпанским, полагаю.
- Ни с кем, бабушка, не воевал.
- Il est tue, {Он убит (франц.)} - ты сказал.
- Tue-то tue. Да не на войне, а на эшафоте.
- Послушай, Андрей! Ты, должно быть, мартинист... Нехорошо, милый,
очень нехорошо! Уж ты с Лопухиным не знаешься-ли?.. Смотри, mon cнur, не
опечаливай бабушку: мало-ль что может случиться! Долго-ль к Шешковскому в
лапы попасть?.. А у него, mon pigeonneau, {голубчик (франц.)} еще милость
божия, как только посекут - это еще ничего, примочил арникой и вся
недолга, - а неровен час... хуже бывает... Нет, Андрюша, береги ты себя и
бабушку не огорчи!.. И об чужестранных королях всегда говори с уважением...
И какие ведь ты, в самом деле, несодеянные вещи говоришь: и король-от на
эшафоте, и французский-то император в Москву приезжал... Стыдно, mon cнur,
беспримерно как стыдно... Постой... постой, Андрюша! Вспомнила, вспомнила...
Ты перепутал, радость моя!.. Точно, был на Москве император, только не
французский, а римский! Жозефом звали. Видала его, голубчик, видала... На
бале у главнокомандующего видела, в Нескучном - у графа Алексея Григорьича
Орлова, в Кускове - у Шереметева на празднике... Как теперь на него гляжу:
черты такие тонкие, нежные. Только он сохранял самое строгое incognito и
завсегда в трактирах да на постоялых дворах приставал. А когда у государыни
в Царском Селе находился, проживал в бане. Над баней-то государыня
трактирную вывеску велела повесить. Он и поверил, да так и прожил все время
в бане и тем свое incognito сохранил... Графом Фалькенштейном прозывался, а
ты и прозвище-то ему какое-то несообразное придумал... Наполеон! Что такое
Наполеон?.. Таких святых и у католиков нет, не то что у нас, правоверных...