"Агоп Мелконян. Мортилия" - читать интересную книгу автора

отвратительных систолах и диастолах, о сдвигах и еще о многом другом. Они
шли рядом - мужчина и женщина, причем женщина настоящая, не одноглазая и
чешуйчатая Джульетта; женщина, у которой было вдоволь всего, что полагается,
а главное - была охота все это щедро предложить.
Теперь уже не вспомнить, как все произошло, как он поведал ей о
томительном желании одинокого волка, не вспомнить, что ему ответила она
(что-то насчет породистых самцов) и как, будто невзначай, рука его
соскользнула с плеч на талию. обжигаясь о нагретую солнцем кожу; что-то
проснулось в нем, обволокло, захлестнуло, и все закружилось перед глазами...
Сначала верхние веточки дуба, потом - совсем близко - травинки, странно
потеплевшие глаза доктора Веселовой, еще совсем недавно такие холодные и
строгие, белесый пушок над верхней губой, горьковатые, пахнущие травой губы,
и когда горячая волна накрыла его с головой, она вдруг вскочила резко,
одернула юбку и сказала совсем как у себя в кабинете:
- Возьмите себя в руки, Альфред. Вы же не мужчина.
- Как это - не мужчина?
- Да, Альфред. Я ваш лечащий врач, я вас знаю отлично.
И тогда она сказала ему о крохотном рубчике, о сгладившемся, почти
незаметном шве в паху. Она обнаружила его случайно при осмотре - очень
тонкая работа. Нейтроскопия подтвердила что он действительно был подвергнут
хирургической операции которая, по всей видимости, должна сказаться на
производстве андрогенов.
- Поэтому я и поверила вашему рассказу о чудище, Альфред знала, что это
не выдумка. Ведь я видела след, оставленный этой операцией. Она не могла
быть делом рук земного существа.
Альфред молчал. Они закурили и пошли назад по берегу, тому месту, где
она оставила машину. Шли молча. Она попыталась было взять его за руку, но он
резко отпрянул и так, нахмуренные, на порядочном расстоянии друг от друга,
они дошли до машины; потом она деловито поцеловала его, устроилась на
сиденье, включила зажигание и прежде чем нажать на стартер, небрежно,
тусклым казенным голосом произнесла:
- Через три дня приеду. Навсегда.
Помнишь, как ты тогда бросился бежать к дому, нервно пинал двери
ногами, все эти девять дверей, которые надо было разбить, сокрушить, чтобы
добраться до ванной, и стоял перед зеркалом, всматриваясь в тот шрамик в
паху - в тонкий, почти незаметный след, который неземная Джульетта оставила
на твоем теле как символ и знак свей вечной любви к тебе, как обещание
верности после поцелуя, во время блаженного беспамятства, охватившего тебя.
Три дня спустя приехала доктор Веселова - теперь уже просто Антония.


Я не буду рассказывать о встрече, об их поведении и о
последствиях. Все это записано в анналах Фонда "Спейс Ризэрч" и
у меня на теле. Гораздо важнее ответить на вопрос: "Имею ли я
право обвинять их?" Нет, господин Секретарь. Не имею права - и
не обвиняю. Чтобы квалифицировать их поведение, мне следовало
бы воспользоваться ИХ ЛОГИКОЙ. Чтобы понять, что они хотели
сделать, надо думать так же, как они. Нельзя говорить о вине,
если не знаешь, ЧТО ты сделал и КОМУ ты это сделал, раз ты
вообще НЕ ОСОЗНАЕШЬ, ПОЧЕМУ ты это совершил.