"Агоп Мелконян. Мортилия" - читать интересную книгу автора

все именно так, а ведь Вы несете ответственность и за Америку,
не правда ли?

Когда двадцать лет назад он стоял в одежде Адама перед женщиной-врачом,
стыдливо прикрываясь ладонями, и переминался с ноги на ногу, она сняла очки
и сказала:
- Никаких отклонений от нормы.
- Тогда я хочу летать.
- Фонд считает, что перенесенный стресс отрицательно повлиял на вашу
психическую устойчивость.
- Но у меня контракт еще на пять лет!
- Мы даем вам солидную пенсию.
- Лишь бы отделаться от меня, не так ли?
- Послушайте, Медухов! Я врач, и в играх Фонда участия не принимаю. И
вообще, до каких пор вы собираетесь разгуливать нагишом?
Когда ты одет, это уже совсем другое дело. Становишься увереннее,
можешь закурить (она не посмеет воспротивиться, ведь считается, что ты
немного не в себе), чтобы вернуть нормальный цвет лицу. Обнаглев, ты бьешь
кулаком по столу, а она опять повторяет, что вообще-то у тебя все хорошо, и
с кровью полный порядок, органических нарушений нет, анализ мочи прямо по
учебнику, вот только мозг перегружен я перенапряжен, может в принципе дать
сбой, но со временем успокоится, все обойдется, по-врачебному - отшумит.
Нет-нет, Медухов, не знаю, сколько на это уйдет времени, понимаете, ведь
мозг - загадка, все зависит только от вас; меньше алкоголя, больше спорта и
прогулок... И еще просьба: перестаньте думать об этом... как там вы его
назвали... чудище. Нет, я вам верю, что вы, я же не Фанг Чжао, вполне
возможно, что вы его видели... И все это время в ее глазах светилась
насмешка и жалость.
Тебя здорово испугала ее холодная логика - когда она изучала каждый
сантиметр твоего тела с педантичностью медэксперта, когда с ловкостью
массажиста ощупывала каждый мускул, нависнув прямо над твоим лицом роскошной
грудью, свободно дышащей под белым халатом (ты еще пытался тогда побороть _
и, конечно, не смог - желание заглянуть под ослепительно белый, пахнущий
стиральным порошком халат), и самым ласковым из всего, что она сказала,
было: "Завидная кондиция". И все.
Мы называли ее Коброй-хранительницей, потому что она знала все
гайки-шестеренки наших организмов и держала в памяти уйму таблиц: пэ-аш,
систола и диастола, осмотическое давление плазмы крови, адреналин,
процентность секрета предстательной железы и еще массу всякой белиберды, от
которой, однако, зависело право летать. После каждого возвращения на Землю
были приемы, коктейли, торжественные тосты, объятия, восклицания "а
помнишь?" и слезы в глазах, одна только Кобра-хранительница стояла в
сторонке, неловко пыталась завязать разговор или улыбнуться (улыбка,
признаться, ей совсем не к лицу), поправляла смешно так очки, прежде чем
подойти и сказать, глядя на тебя в упор:
- Приходите завтра, Медухов, надо альбумин замерить.
Альбумин, конечно же, только повод, чтобы все началось сначала: пэ-аш,
систола, диастола и так далее вплоть до ужасного "Повернитесь спиной и
нагнитесь", до той самой что ни на есть неджентльменской позы, после которой
пилоты уходили в запой минимум на два дня от отвращения к себе.