"Агоп Мелконян. VIA DOLOROSA" - читать интересную книгу автора

защиты. Лиза молчит, и мне кажется, что она уснула.
- Почему ты забрал меня из психушки? - неожиданно спрашивает она.
На этот вопрос я никогда не отвечаю.
Кто-то стер с неба облака, в окно заглянула круглолицая и рябая,
побледневшая от холода луна. Кто-то разорвал занавеску, куски которой
несутся наперегонки, сплетаются в огромные черные клубки, пытаясь стать
единым целым, вернуться к старому состоянию, но им никак не удается
справиться с вечными силами распада...
- Я увижу свою звезду, я это предчувствую, - сонно бормочет Лиза. -
Завтра же увижу...
Пытаюсь заснуть, но образ Дарка не дает мне покоя. Мысленно я
переношусь к комнату, наполненную затхлым воздухом, с большим дубовым
столом, за которым сидит Дарк и, прихлебывая красное вино,
разглагольствует: все, что изобрел человек, появилось в результате той
ненависти, которую он испытывает ко всему миру. Отпивая глоток за глотком,
он продолжает: самую жестокую ненависть порождают постоянно накапливаемые
нами знания. Знаю, знаю - потребность в знаниях неистребима, я даже скажу
тебе - почему. Потому что они даются нам в качестве компенсации за ту
несправедливость, которую проявляет к нам Вселенная. За невиданную
несправедливость - запомни это! Человек пытается познать тайну вещей, чтобы
возвыситься над ними и тем самым отомстить им. Эта грязная, мелочная злоба
толкает его на то, чтобы разгадывать тайны материи, компенсируя этим,
насколько возможно, свой комплекс неполноценности и сознание своей
ничтожности. И что получается в результате? Что вся наука - это сложный
условный рефлекс, реагирующий на единственный раздражитель, имя которому -
страх перед Вселенной! Она никогда не проявляла к нам великодушия, никогда
не ценила разум, ибо разум ни за что на свете не желал признавать свое
ничтожество и на свою потребу создал науку, чтобы изучать космос,
расщеплять атом, изобретать думающие машины. Разве ты с этим не согласен?
Вот что такое разум - дрожащее от страха ничтожество, у которого есть
один-единственный спасительный шанс: по крупицам собирать знания. А если он
не станет заниматься этим, ему придется признать собственное ничтожество, и
тогда он уже возненавидит себя самого.
Никогда раньше я не думал об этом, такие вещи меня не интересовали.
Зачем все это скромному инженеру, занимающемуся медицинской аппаратурой и
ремонтом энцефалографов в клинике (где я и встретил Лизу), высокое знание
меня не привлекает, оно стоит выше меня, и тем не менее я понимаю, что Дарк
прав.
Что есть наше познание, как ни костыли? А кому нужны костыли? Ясно
кому...
Мои мысли прерывает женский смех - приглушенный, нервный,
раздражающий. Какая-то женщина смеется в зале. Значит, Дарк обманул нас. Я
сбрасываю с себя одеяло и, ощущая, как мое тело обдает холодом, осторожно
приоткрываю дверь. Ноги словно прилипают к ледяному полу, меня бьет дрожь,
но все же я делаю несколько шагов и выхожу на лестницу, чтобы заглянуть в
зал. И, разумеется, сразу же вижу женщину. Она сидит с хозяином за круглым
столом, оба пьют что-то из высоких бокалов - точеные силуэты четко
выделяются в белесом свете на фоне тягостного мрака, царящего в помещении.
Как следует рассмотреть ее я не могу, и все же мне кажется, что женщина
красива какой-то особой, зловещей красотой.