"К. Мелихян. Пасквили [humor]" - читать интересную книгу автора

Главное -- не повесить картину вверх ногами. Зритель-то не заметит, а автор
может обидеться.
Вторая трудность -- придумать название. Название абстрактной картине
придумываешь дольше, чем ее пишешь.
Третья трудность -- цена. Назначишь слишком высокую -- никто не купит. А
назначишь слишком низкую -- подумают: мазня.
У нас абстракционизм не развит. Потому что у нас вся жизнь -- абстракция. О
том, что съел, узнаешь на другой день. О том, что человек жил, узнаешь из его
некролога. Правительство говорит абстрактно, а народ конкретно. Правительство
говорит: "Невиданный урожай", -- а народ уточняет: "Невидимый". Правительство
говорит: "Свиная отбивная", -- а народ уточняет: "Это картошка, отбитая у
свиньи". Правительство говорит: "Подоходный налог", -- а народ уточняет: "Это
налог на то, что ты еще не подох". Правительство говорит: "Говорит Москва!", --
а народ уточняет: "Остальные работают".
Каждый человек в чем-то виновен, но народ не виновен ни в чем. Народ только
НАЗЫВАЕТ своими именами вещи, которые ДЕЛАЕТ правительство. Но народ за СЛОВА
сажали, а правительство за ДЕЛА пересаживали. По какому закону? По морскому.
Страна -- как рыба: гниет с головы, но чистят ее с хвоста.
Кто первым сказал, что Запад загнивает? Как всегда -- Шекспир. "Прогнило что-то
в Датском королевстве".
Я -- в замке Эльсинор. Об Эльсиноре мне известно только то, что там жил и
работал Гамлет. Но и этого достаточно. Гамлет, принц датский, принципиальный
датчанин.
Гамлет -- это обнаженная шпага, обнаженная мысль, обнаженный нерв. Точней --
все в обратном порядке.
Гамлетовский монолог -- это диалог с самим собой. Бой со своей тенью. "Эх, была
не была!" -- воскликнул Гамлет, что в переводе на староанглийский означает:
"Быть или не быть?" Дальше -- мысль об одежде: "Вот в чем -- вопрос". Вопрос --
в чем выйти. Они долго думают, что надеть, потому что гардероб у них большой, а
мы долго думаем, что надеть, потому что гардероб у нас маленький.
В своих трагедиях Шекспир раскрывал мир внутренностей человека. Если бы
американцы снимали кино по "Гамлету", они назвали бы его "Убийца родного дяди"
или "Отец, вылезающий из гроба". Фильм ужасов. У нас такого жанра нет. Зачем
нам выдумывать ужасы, когда достаточно выйти на улицу. Или включить новости.
Из западных фильмов у нас вырезали обнаженную натуру, как будто наш народ ее
никогда не видел. А вырезать надо было одежду. А также -- магазины, еду и все
остальное.
* * *
Красота -- чуть ли не единственное, что у нас еще осталось.
Спасет ли она нас?
Одеваются датчане просто. У нас -- чем ты богаче, тем больше на тебе накручено.
А у них и миллионер, и безработный -- все в кроссовках и джинсах. Даже старички
и старушки. Это только у наших пенсионерок -- бушлаты, в которых даже матросу
руку не согнуть.
Такое чувство, что датчане не умирают. Все спортсмены. Все худые. Только раз
встретил толстого. Полчаса говорили с ним на ломаном английском языке, пока не
выяснили, что он -- тоже русский турист.
За границей живет 20 миллионов наших. Кем же они работают? Конечно, среди них
есть большие писатели, музыканты и ученые. Но в основном наши ученые работают
там инженерами, инженеры -- рабочими, а рабочие -- безработными.