"Георгий Васильевич Мелихов. Белый Харбин: Середина 20-х " - читать интересную книгу автора

подъем к туннелям у Даймагоу... Пройдя туннели и станцию Даймагоу, поезд
пошел под уклон с перевала и на тормозах спускался к станции Мулин. От нее
поезд втянулся в плодородный район р. Муданьцзян. Влево от полотна - тучные
поля кукурузы, пшеницы, бобов и гаоляна..." ("Черный капитан").
Но местность была исключительно живописной. Н. А. Байков приводит много
прекрасных описаний природы. Вот одно, относящееся к станции Эхо, и, думаю,
его будет приятно прочитать бывшим жителям этого курортного местечка:
"Обширная веранда Офицерского собрания, находящегося в парке, недалеко от
моста, на высоком обрывистом берегу реки. Чудный вид на реку Муданьцзян и
всю ее широкую долину, покрытую пашнями и лугами, редкими хуторами поселян и
священными рощами вязов на могилах предков. На западе, в туманной мгле
горизонта, синели, словно грозовые тучи, отроги лесистого хребта
Чжан-Гуан-цайлин, а с востока, круто обрываясь в Муданьцзян, постепенно
повышаясь, надвинулись безлесные, с мягкими пологими склонами, покрытые
кустарником и травой западные отроги горного массива Кентей-Алин".

Как начиналась, руками русских строителей, закладка и постройка главных
станций Восточной линии?

Крупными станциями с оборотными депо здесь закладывались две: Имяньпо и
Ханьдаохэцзы. По воспоминаниям начальника дистанции И. И. Обломиевского,
первым прибывшего в район будущей станции Имяньпо, местность эта к моменту
появления на ней строителей дороги представляла собой сплошную горную и
заболоченную тайгу.
Жилья не было, если не считать 2-3 убогих фанз маньчжуров-рыболовов.
Тем не менее и в этом глухом месте вскоре закипела напряженная работа.
"Прежде всего пришлось озаботиться жилищами и питанием. Личного
хозяйства, конечно, никто не вел, жили и питались коммуной: все до рядовых
десятников включительно патриархально садились за общий стол; большое
участие в хозяйстве принимала жена начальника участка г-жа Цивинская, не
побоявшаяся разделить с мужем походное существование в глухой тайге.
Из построек, первым делом, кроме обычных циновочных бараков, -
вспоминал И. И. Обломиевский, - приходилось возводить русские хлебопекарные
печи, из которых одна сохранилась до 1923 г. в станционном поселке Имяньпо.
Ближе к осени пришлось строить всякого рода временные, примитивных
типов дома: из самана, из хвороста, обмазанного глиною или из двойного ряда
досок с засыпкой промежутков землей" (Исторический обзор Китайской Восточной
железной дороги. Харбин, 1923, с. 96-97).
В последующий период эта станция, тяготевшая к земледельческому району
Харбин-Имяньпо, быстро развивалась. Здесь возникли два поселка - русский и
китайский, и население ее уже в 1923 г. составило 3981 чел.
Бывшие имяньповцы - Леонид Кожевников, И. П. Иванова (Захарова),
Александр Григорьевич Кожевников (Алматы), Ирина Иванова (Филадельфия, США),
С. И. Меределина и ее брат Иван Иванович (Вихоревка Иркутской обл.),
Валентин Антонович Вацура (Челябинск) и другие - стали позже активными
мемуаристами, опубликовав в газете "На сопках Маньчжурии" и других изданиях
большое число воспоминаний о прекрасной станции-курорте.
Прибывшие в Маньчжурию войска интервентов уходили дальше - в Сибирь и
на Дальний Восток, а в Харбине оставались их командные пункты, тыловые
службы, отдельные части. Город был наводнен иностранными солдатами, на его