"Александр Мелихов. Интернационал дураков (Роман) " - читать интересную книгу автора

собственную руку... Кричат от боли и жуют, не понимают, отчего им больно. Но
запирать с ними еще и стариков - до этого могли додуматься только в России!
Видите ту дверь - за ней начинается дом престарелых. Хотите зайдем?"
Но мой резервуар ужаса был уже переполнен - не стоило переводить добро
впустую.
- А я бы специально водила всех сюда на экскурсию, - ответила моим
мыслям Женя с неожиданной горечью. - Чтобы все поняли: если с ними так можно
поступать, то и с нами можно. У меня здесь тетя умерла.
Лизонька. Нет, нет, нет, - выставила она узенькие ладошки, как это
делают святые на иконах, - не будем об этом говорить, я только хотела
сказать, что даже самый красивый, самый сильный человек ни от чего не
защищен.

Я давно не юноша, но меня все-таки поразило, что на улице по-прежнему
сияет солнце. И вновь, в стомиллионный раз повергло в оторопь, за какими же
прозрачными пленками мы умудряемся укрыться от вселенского кошмара:
полумрак, личный конус света над каждым до элегантного похрустывания
накрахмаленным столиком, смягченные деликатностью гостеприимные голоса
молочных девушек при швабских не то баварских шнурованных корсажах и алых
передниках...
- Скажите, пожалуйста, в этих пирожных нет желатина? - с беззащитной
мольбой воззвала Женя к тирольской Лизелотте.
- Сейчас спрошу, - вместо того чтобы послать ее к матери-родине,
осветила полумрак обезоруженной улыбкой саксен-кобургская Анналора.
- Желатин в пирожных - это сочетание мяса с молоком, самая ужасная
смесь. Ее нельзя даже сжечь, чтобы не получить тепло, ее можно только
закопать в землю. А вы что закажете?
- Я вообще-то как раз люблю все, что трясется и шипит, - желе "Страх и
трепет", мусс "Пеннорожденный"... Но сейчас ничего не хочу.
- Вы очень добрый человек...
- Я не добрый. Я сквозь них вижу, что такое мы все. Что мы только по
чистой случайности сидим здесь, а могли бы...
- Да, да! - с заговорщицким азартом приблизила ко мне свое кукольное
личико через столик Женя. - Это так ужасно - сильный, красивый человек может
в одну секунду превратиться в дурака, в урода... Я же до этой мерзкой
больницы была ловкий, сильный ребенок, нас только двоих с одной девочкой
отобрали в пермское балетное училище - я уже в настоящем балете танцевала
лягушку... А после больницы уже не могла запрыгнуть на этого мерзкого
коня... Я даже писать разучилась, а до этого училась на одни пятерки. Если
бы, не дай бог, что-то с родителями случилось, меня бы точно законопатили в
такой же интернат, как мою тетю... Нет-нет-нет, - отпихивающее движение
узкими ладошками, - про Лизоньку не буду, а вот на занятиях по анатомии у
нас лягушек сначала всегда усыпляли, клали их в такую большую банку с ваткой
с хлороформом... А однажды почему-то хлороформа не было, и преподавательница
для скорости убила ее иголкой, уколола в мозг. И лягушка закричала . Они же
обычно квакают, а она именно
закричала . И мы все замерли. Вообще-то у нас даже с сонными лягушками
ужасно обращались - у них же все работает, сердце бьется, легкие дышат, все
так великолепно устроено, - а потом бросают в таз, и они там доходят. И
тогда их ужасно жалко - все-таки, пока их изучают, они еще чему-то служат, а