"Александр Мелихов. Каленый клин " - читать интересную книгу автора

международные отношения не такой сферой, где возможны доверие и
снисходительность.
"В мире не должно быть стран, которые хотели бы причинить нам ущерб"
- эта цель представляется им недостижимой и шаткой; "в мире не должно
быть стран, которые могли бы причинить нам ущерб" - эта ситуация
представляется им единственно надежной. Они сторонники строгости по
отношению не к одной только России, и никто за целые столетия еще не сумел
убедить их, что они неправы. А это означает, что они по-своему правы, как
решительно каждый был, есть и будет прав по-своему, под небосводом
собственных фантомов. Тем более, что если "ни одной нации не дано судить
другую", то нельзя осуждать и ничей суд над собой, будь он хоть строгим,
хоть снисходительным.
"Пусть злятся, лишь бы не усиливались", - для тех, кто пребывает вне
нашей страны, и такой принцип может счесться наиболее разумным. Но что он
сулит нам, тем, кто внутри? А еще точнее - евреям, живущим в
России? Да ясно, что ничего хорошего, ибо нарастание обиды против
Запада неизбежно обернется против евреев, которые, хотят они того или
нет, всегда будут ассоциироваться с западными ветрами. (Весьма часто давая к
этому и поводы.) А имеет ли нам смысл присоединяться к мерам воспитания
строгостью, требовательностью, если они действительно восторжествуют
снаружи? Истинная дружба не в попустительстве, а в требовательности, как нас
учили в школе, но, тем не менее, все народы на земле предпочитают
попустительство.
Участие в перевоспитании русского народа не принесет ничего хорошего ни
евреям, ни русским. Не имеет никакого значения, насколько обоснованны будут
обвинения против России, - свой негативный образ
никакой народ принять не может, не перестав существовать.
Самокритичность в принципе исключается теми началами, которые создают и
сохраняют народ - разве что он сумеет и эту самокритичность возвести в новое
достоинство. Нацию создают и сохраняют лишь воодушевляющие, но никак не
унижающие фантомы.
Какая-то часть населения, разумеется, может принять и самую
уничтожающую критику, но все это будут взрослые люди, отпавшие от
младенческого ядра, которое главным образом и хранит народ как целое, не
разрушаемое сменой поколений. А следует ли даже Западу желать поголовного
повзросления, то есть исчезновения русского народа - весьма сомнительно:
ослабление русского младенческого ядра откроет дорогу другим силам,
возможно, еще более непредсказуемым. Но все это из области неосуществимого,
в реальности же младенцы никогда не примут никаких обличений от гражданина
сомнительной преданности, как ревнивая женщина не примет никаких замечаний
от супруга, если хоть на волос сомневается в его любви. "Он меня не
любит", - единственный вывод, который она сделает из наитщательнейше
обоснованных требований - и как часто она оказывается права!
Обличения могут пойти народу на пользу лишь в тех редчайших случаях,
когда они исходят из уст всенародных любимцев, в ответной любви которых не
может быть и тени сомнения, - такие любимцы всегда исчисляются штуками.
Но если какое-то лицо сомнительного происхождения, тем не менее,
считает своим долгом (правом) вслед за Лермонтовым, Чаадаевым,
Буниным, Щедриным и Шендеровичем воспитывать русский народ горькими
истинами и сарказмами, - это лицо должно понимать, что его обличения могут