"С.П.Мельгунов. Золотой немецкий ключ большевиков " - читать интересную книгу автора

человека во главе с Лениным. "Другие эмигранты - замечало, коммюнике -
решили, подождать, считая еще недоказанным, что Временное Правительство так
и не примет мер для пропуска всех эмигрантов".
Итак "решили сами провести названный план" то есть проект соглашения
двух правительств о взаимном обмене заменить односторонним согласием
Германии пропустить через свою территорию интернационалистов - формальных
граждан воюющей державы. Предварительные переговоры о возможности
соглашения при посредстве отчасти министра швейцарского правительства
Гофмана повел одни из руководителей Цимморвальда швейцарский с. - д. Гримм
- тот самый, который позже появился в России, как посредник по сепаратному
миру, и был выслан Временным Правительством41. Ленин сообщил посреднику,
что его "партия решила безоговорочно принять предложение (с чьей стороны?!)
о проезде русских эмигрантов и тотчас организовать эту поездку".
Численность этой "партии" была не очень велика - на первых порах Ленин
насчитал "10 путешественников" (напечатано во II т. "Лен. Сборн."). Другие
отказались следовать прямолинейной линии большевиков: "меньшевики требуют
санкции Исполн. Ком. С. Д." - телеграфировал Ленин Ганецкому. По-видимому,
при таких условиях Гримм уклонился от ведения переговоров42, и на сцене
появился другой швейцарский интернационалист Фриц Платтен, в руки которого
перешло все "дело". Платтен - продолжает цитированное коммюнике - "заключил
точное письменное условие с германским послом в Швейцарии, главные пункты
которого сводились к следующему: 1) "едут все эмигранты без различия
взглядов на войну, 2) вагон, в котором следуют эмигранты, пользуется правом
экстерриториальности... 3) едущие обязуются агитировать в России за обмен
пропущенных эмигрантов на соответствующее число австро-германцев,
интернированных в Россию".
Такова суть официальной версии, данной большевиками. Ее надо облечь в
соответствующую плоть и кровь. Немецкие источники склонны "поездку Ленина
превратить в "посылку" Ленина, как выразился ген. Людендорф в своих
воспоминаниях: "Наше правительство, пославшее Ленина в Россию, взяло на
себя огромную ответственность. Это путешествие оправдывалось с военной
точки зрения: нужно было, чтобы Россия пала" Вслед за Людендорфом более
определенно высказался ген. Гофман: "Разложение, внесенное в русскую армию
революцией, мы естественно стремились усилить средствами пропаганды. В тылу
кому то, поддержавшему сношения с жившими в Швейцарии в ссылке русскими,
пришла в голову мысль использовать некоторых из этих русских, чтобы еще
скорее уничтожить дух русской армии и отравить ее ядом". Через депутата
Эрцбергера он сделал соответственное предложение мин. ин, дел.... Так
осуществилась перевозка Ленина через Германию в Петербург!
Реальные политики в Германии, конечно, довольно отчетливо представляли
себе в то время, что одной красивой словесностью о братстве народов в
жестокое время войны действовать нельзя. Немецкая демократия приветствовала
русскую революцию. В перспективе рисовался мир, ибо теперь борьба будет
идти, - писал "Vorvaerts", - не с царизмом, а с союзом демократических
народов". "Пальмовую ветвь" соц. демократии не отбрасывал и государственный
канцлер, говоривший в рейхстаге: "Мы не хотим ничего другого как скорейшего
заключения мира... на основе одинаково почетной для обеих сторон.... Мы
увидим, желает ли русский народ мира... Мы будем следить за событиями
хладнокровно с готовым для удара кулаком" (цитирую по тексту Суханова).
Едва ли немцы "трепетали" в первый месяц после переворота в уверенности,