"Иван Мележ. Дыхание грозы ("Полесская хроника" #2)" - читать интересную книгу автора

теплую, еще будто живую, прижала к себе, как бы хотела отдать ей свое
тепло, удержать жизнь.
- Верочко! Дит-тяточко!.. Донечко моя!.. Не надо! Не надо! -
шептала-стонала, молила, чувствуя одно: Верочка холодеет.
Не увидела, как появилось солнце, как все засияло тысячами
звездочек-росинок. Не услышала, как подкатила телега, не поняла, почему
Евхим сказал:
- Ну вот, можно ехать...


4


На кладбище за маленьким гробом и дубовым крестом, сделанными
Чернушкой, шло только несколько человек - Чернушки и Глушаки.
Людям некогда было хоронить - все были на лугу.
Ганна сидела на возу, над незакрытым гробом, как бы обнимала его рукой.
Голова ее поникла, солнце поблескивало в шелковистых волосах, пряди
которых, незачесанные, падали на лоб. Глаза, сухие, горячие, не могли
оторваться от ребенка: Верочка, близкая и недосягаемая, лежала среди
цветов, принесенных Степаном. Вторые сутки не сводила Ганна глаз с родного
личика, не верила, не могла согласиться, что вскоре личико это может
навсегда исчезнуть.
Она не замечала, как телега ехала к кладбищу, колыхалась на неровных
колеях. Заметила только, что Верочке лежать было неловко - качает ее, всю
ее клонит туда-сюда.
В одном месте телега, попав колесом в выбоину, сильно накренилась, и у
Ганны захолонуло в груди; успела, ухватила, поддержала Верочку: еще б
немного - упала бы, ударилась больно.
У кладбища телега остановилась в зарослях молодых акаций. Мачеха взяла
Ганну за плечо, говоря ласковые, утешительные слова, мягко оторвала от
гробика, от маленькой, помогла сойти на землю. Повела кладбищем, среди
старых и новых крестов, корявых верб и разлапых сосен.
Ганна делала все как в беспамятстве, только глаза жили, с немой
ласковостью и скорбью смотрели, не отрывались от ребенка. Она молча стояла
с мачехой, когда опускали гроб, ставили на землю, когда поп говорил
что-то, молча, послушно подошла проститься с маленькой. Прильнула к
"личику, минуту полежала рядом, но, когда мачеха взяла за плечо, послушно
поднялась. Когда отец взял крышку, хотел закрыть гроб, беспамятство с
Ганны как бы вдруг слетело. Она будто ожила, мгновенно, как при вспышке
молнии, увидела иесок, гЛину, черный зев ямы, увидела, поняла все,
ужаснулась, - вырвалась из рук мачехи, переполненная отчаянием и
неудержимой силой, с криком бросилась к гробу:
- Нет!
Она упала на землю, обхватила гроб, прильнула к маленькой. Шептала,
задыхалась от горя утраты:
- Не дам, не дам доченьку мою! Вишенку мою! Мальвочку мою! Не дам!
Яблоньку мою, пионочку мою маленькую! Не дам! Не дам!!!
Евхим хотел поднять ее, но она оттолкнула его, упала на гроб снова:
- Не дам! Не дам!!!