"Виталий Мелентьев. Иероглифы Сихотэ-Алиня (про войну)" - читать интересную книгу автора

- Вот так-то, Аркашка. Вырезай-ка палку и тащи окорока.
Сломленный, растерянный Аркадий, негодуя и чего-то побаиваясь, молча
подчинился, вырезал палку и, надев на нее, как на коромысла, медвежьи
окорока, потащил их в гору. Он вдруг подумал, что не только Почуйко, а даже
Вася чем-то выше его, опытней, и поэтому они имеют право командовать, и не
подчиниться им нельзя. Но эта не вполне осознанная мысль очень мешала и
смущала Аркадия, отнимала у него что-то чрезвычайно важное и страшно для
него нужное, без чего (он понимал это) он был не тем Аркадием Сенниковым,
который ему нравился. Однако бороться против этой мысли, смять ее, выбросить
он не мог: перед глазами стояла освещенная ярким солнцем розовеющая медвежья
ладошка.


НОВОЕ ЗНАКОМСТВО


Когда Вася и опирающийся на палку Андрей добрались до лагеря, окорока и
шкуру уже перенесли и засыпали солью. Весь гарнизон был в сборе.
У стола сидел Николай Иванович Лазарев - низенький, широкоплечий
человек средних лет. Его загорелые скулы заросли клочковатой жидкой щетиной.
Присматриваясь к нему, Андрей недовольно покачал головой - не таким ему
представлялся учитель. В потрепанной стеганке, ичигах, заплатанных на
коленях шароварах, Лазарев больше походил на колхозника, лесника, охотника.
За поясом у него торчал длинный и широкий кинжал без ножен. Его богатое
охотничье ружье стояло в козлах вместе с другим оружием. И только когда
Почуйко встретился с Лазаревым взглядом, то поверил, что этот простецкий с
виду человек может быть учителем. Его умные темные глаза были острыми и
немножко насмешливыми. Он не стал ждать, пока настороженный Почуйко
поздоровается, и первым крикнул:
- Давайте поближе - в инвалидную команду! У нас теперь две ноги на
двоих. По очереди ходить будем.
- Я не гордый. Я свою очередь и переуступить могу, - осторожно пошутил
Андрей.
Все засмеялись. Почуйко, понимая, что он виноват перед товарищами -
ведь он так и не приготовил обед, - сразу же похромал к продуктам, но
старшина остановил его:
- Ладно уж... Отдыхайте... рыболов.
Но Почуйко не стал отдыхать. Он сердито загремел сковородками, поточил
ножик и с ходу напустился на Губкина:
- Ты, Санька, не крутись под ногами. Натаскай лучше дров.
Губкин не удивился этой грубоватой строгости товарища. Он быстро
обрубил топором ближний пенек и притащил щепки к очагу. И даже когда Почуйко
в своей суровой хозяйственной одержимости вступил в спор со старшиной,
Пряхин уступил ему и улыбнулся так мягко и весело, что Андрей не мог не
отметить этого. Самым удивительным было поведение Сенникова. Совсем недавно
он казался не столько усталым, сколько напуганным необычным видом медвежьей
туши. А сейчас у него весело блестели глаза и движения были быстрыми и
точными.
"Водки они хлебнули, что ли? - подумал Андрей, разглядывая товарищей.
Зная, однако, строгость старшины, сейчас же отбросил эту догадку. - Ведь не