"Виталий Мелентьев. Иероглифы Сихотэ-Алиня (про войну)" - читать интересную книгу автора

Серенькие, с коричневым отливом, невзрачные фазаньи курочки отчаянно
старались пробиться к мешку, отталкивая более удачливых товарок.
Разукрашенные оранжевыми, пестрыми, сизыми и синими перьями фазаньи петухи
то старались навести порядок в своих стайках-семьях, то распускали крылья и,
подергивая длинными и тонкими хвостами, приседали друг перед другом, как
воротник взъерошивая перья вокруг хохлатых головок. Они клекотали и норовили
ударить друг друга крепкими клювами. Но потом, точно передумав, расходились
и, охорашиваясь, осматривали свои подросшие, жадные выводки.
- Кыш, проклятые! - закричал обозленный Андрей. - Кыш!
Фазаны взлетали не сразу. Они вначале примолкли и осмотрели Почуйко, а
потом, как разноцветные снаряды, со свистом пронеслись над постом.
Андрей ругался, складывая разбросанные продукты, а успокоившись,
вспомнил, что обед не приготовлен, что люди, наверное, придут голодные.


БИТВА НАД РЕКОЙ


Часов у Почуйко не было, и он позвонил на соседний пост. Оказалось, что
время уже за полдень. Андрей достал ведро и пошел было к реке, но сейчас же
вернулся, зарядил автомат и, закинув его за спину, пробурчал:
- Смотри, еще и на тигра нарвешься.
Река была неширокой, быстрой. К плесу течение прибило корягу, на ней
повисли осклизлые ветви, от которых тянулась цепочка пены. Андрей по мостику
перебрался на другой, более крутой берег и по старой, полузаросшей тропке в
густом кустарнике прошел к заводи, которая полукружьем врезалась в крутой
берег. Лес здесь подступал к самой реке - высоченный тополь рос рядом с
лиственницей, ели стояли неподалеку от осин. А одна высокая и стройная ель
словно выпрыгнула из леса, ближе всех деревьев подошла к реке и остановилась
перед тихой заводью.
Почуйко попробовал было умыться в этой заводи, но съехавший на затылок
автомат мешал ему. Андрей хотел снять оружие, но пронизанный солнцем лес,
густой прибрежный кустарник настораживали, и он решил: "Ладно, дома умоюсь.
Все равно ж рушника нет и вытереться нечем".
Он прошел заводь и на самом ее краю, возле кустарника, натолкнулся на
полуметровую рыбину. Серебристая, с отвисшим розовато-белым брюхом, она
лежала на жухлой траве. Ее выпученные глаза уже померкли, зубастая пасть
была беспомощно приоткрыта.
Приятно обрадованный, Андрей бросился к рыбине, схватил ее, но она
сильным рывком вырвалась из рук и перевернулась на другой бок. Почуйко
увидел на ней рваные розоватые раны.
"Эк ее угораздило", - сочувственно покачал головой Андрей и,
приноровившись, запустил пальцы под жабры. Рыбина попыталась освободиться,
но силы ее оставили, и она только слабо пошевелила хвостом.
"Хороша ушица будет!" - решил Андрей и огляделся, разыскивая прутик,
чтобы продеть его под жабры: рыбина весила не менее полпуда, и жаберная
кость больно резала пальцы.
Под кустами чернела куча хвороста и плавника, а рядом с ней лежала
вторая рыбина. Из-под хвороста виднелись еще два рыбьих хвоста. Осторожно
разглядывая новую добычу, Почуйко искренне удивился: "И что за скаженна