"Клаус Мекель. Ошибка [NF]" - читать интересную книгу автора

угловатые, голова как у Цезаря, с гривой густых темно-кашта-
новых волос, сейчас, разумеется, сильно поседевших. Итак, он
был и остался красавцем в отличие от меня, человека малень-
кого роста, плоскогрудого и внешне ничем не примечательного.
Волосы у меня редкие, торчат во все стороны, лицо заурядное.
Глаза темно-синие, живые - это да, и если бы теперь, после
огромного скачка во времени, он хоть раз посмотрел бы мне в
глаза, то узнал бы меня. Но ведь это для людей его пошиба
характерно: отдают распоряжения, разглагольствуют о том о
сем, вышагивая по кабинету, но в глаза тебе не взглянут. Они
смотрят либо поверх голов, либо сквозь тебя; кто ты такой и
каков ты, их не заботит. Даже если внешне проявляют к тебе
интерес... Ну, мне это было только на руку.
Это и в прошлом было так; я старался дать ему общие поня-
тия о том великом явлении, на след которого я напал, хотел,
чтобы он принюхался, что ли, к этому будущему, но он, устро-
ившись в кресле в небрежно-элегантной позе, делал вид, будто
слушает меня с интересом, сам же ни о чем, кроме своих дел,
не думал. Мелкая душонка, он не ощутил, что в моей мастерс-
кой витает дух гениальности. Всего-то он и понял, что со
своим фарфором и своими камешками он до меня не достучался.
И подобно случаю с солнечными колесами, снова впал в ярость.
Лицо его омрачилось, он вскочил и резким движением отодвинул
кресло в сторону.
- Выходит, вы отказываетесь, Никлас?
- Я прошу господина графа простить меня, но, как я пытал-
ся объяснить, для этих вещей у меня не остается времени.
- "Нет времени, нет времени!" Я пришел к вам с просьбой,
а вы отделываетесь дешевыми отговорками. Шахта сквозь века -
нет, что за неслыханный вздор! Но вам меня не провести. Со-
ветую вам подумать. Ваш отец служил моему. Вы служите мне.
Даю вам на размышление двадцать четыре часа и ни минутой
больше. Завтра в полдень дадите мне согласие и скажете, что
вам необходимо для работы. Терпение мое небезгранично, - и с
видом оскорбленного величия он оставил мою лабораторию.
Что мне оставалось? Зная его, я мог выбирать между ла-
кейским существованием и бегством. По долгом размышлении я
остановился на второй возможности. Мне пришлось нелегко.
Ночью я перенес все свои расчеты и записи, важнейшие приборы
и таблицы к одному приятелю. на которого можно было поло-
житься, а к утру я перешел границу Франкенфельд-Бирнбаха и
Саксонии. Позади остались улицы и переулки, знакомые мне с
детства, поля и луга, по которым столько раз бродил, погру-
женный в собственные мечты, дом, мои немногочисленные, к
счастью, друзья и знакомые, женщина, при воспоминании о ко-
торой сердце мое сжималось с особенной болью, ведь в послед-
нее время меня тянуло к ней все сильнее и сильнее. Это я о
Катрин, дочери причетника из деревни Кляйнбирнбах. Я перешел
границу, потому что предпочел долгие годы страданий в изгна-
нии рабству в родной стране. Может быть, это было ошибкой,