"Розалин Майлз. В порыве страсти " - читать интересную книгу автора

пересохших ручьев, угрожающих выступов скальной породы и изогнутых ветром
бутылочных деревьев - полого спускалось к небольшой впадине, образовавшейся
у подножия огромной глыбы песчаника. Художники-аборигены, давно уже
укутанные саваном тысячелетий, запечатлели на ней священные секреты своего
племени. Время и непогода тоже сделали свое дело: искрошили, изрезали мягкий
красный камень, оставили причудливые памятники эрозии и разрушений - пещеры
и небольшие ниши, однако сама скала оказалась неподвластна времени.
У подножия скалы лежал прудик; несущиеся по небу облака отражались в
его зеркальной поверхности. Вдоль берега росли водяные лилии, восково-белые
с густо-синим, почти черным; в отдалении в тусклом свете быстро меркнущего
дня серебрились огромные эвкалипты. Вот уже пятьдесят тысяч лет это место
считалось священным. Холодок пробежал у Джона по спине. Здесь, в обиталище
Великого Духа, Отца Всех Вещей, невозможно было не почувствовать свою
малость, ничтожность.
Джон глубоко вздохнул. "Надеюсь, и отец это почувствует, - невесело
думал он, расседлывая лошадь и отпуская ее пастись. - Боюсь, сегодня без
божественного вмешательства не обойтись!"
Однако Филипп весь вечер держался отчужденно, срывая зло на всех без
исключения пастухах, а все попытки Джона заговорить с ним встречали яростный
отпор. Наконец стадо расположилось на ночевку, люди разожгли костер и
приготовили ужин. Атмосфера разрядилась лишь тогда, когда Филипп ушел искать
себе место для ночлега. Оставшиеся у костра знали друг друга так хорошо, что
могли обходиться без слов.
Вот они сидели перед ним, друзья его детства: Дасти, Слим, Фрэнк и
Джеймс, все те, без кого перегон был бы просто невозможен. Рядом
расположился Генри, управляющий фермой, школьный друг и ровесник, не
мысливший свою жизнь без Кёнигов. Однако даже Генри не решался произнести
вслух то, о чем думали собравшиеся у костра: тихий, напевный голос Дасти
избавил его от мучительных сомнений.
- Снова мы не угодили нашему хозяину.
Джон смущенно рассмеялся.
- Боюсь, это я ему не угодил, и не сейчас, а значительно раньше. Дело
не в том, что мы храпим или чешемся. У него такое кислое настроение, потому
что мы... не сошлись во взглядах, скажем так. Слово за слово, как вы
говорите. И он все еще пережевывает наш разговор.
Остальные одобрительно молчали. По мнению школьных друзей, единственный
недостаток Джона заключался в его покладистости. Видимо, времена меняются.
Извечный проказник Слим, обладатель буйной шевелюры и не менее буйного
чувства юмора, озорно рассмеялся.
- Баньипа он не боится?
Упоминание этого австралийского родича лохнесского чудовища вызвало
взрыв смеха.
- Чтобы прикончить моего отца, потребуется не только Баньип, но и сам
Великий Змей Источника, - рассмеялся в ответ Джон.
Только Дасти не разделял общего веселья. Взгляд его древних, как само
время, глаз был устремлен поверх костра, в темноту, где мычали и кружили на
месте коровы. Он слышал их беспокойное фырканье.
- Он что-то видел, - сказал Джеймс, указывая на Дасти.
Джон удивленно поднял голову.
- Что видел?