"Розалин Майлз. Королева (Я, Елизавета, #3) " - читать интересную книгу автора

сняли с меня корону, мантию, тяжелое коронационное облачение, девушки, под
водительством Кэт, уложили меня в постель, и я сразу забылась глубоким
сном.
Ни до, ни после не случалось мне спать так сладко и так мирно.
Ибо то была моя последняя спокойная ночь: поутру Сесил разбудил меня
вестью, которой я в страхе ждала с самой Марииной смерти.


Глава 3


Мария, моя родня, мое проклятие.
И моя горечь, как все Марии в моей жизни.
Обманчиво-спокойным голосом Сесил возвестил самое страшное:
- Мадам, королева Шотландии провозгласила себя английской королевой.
Ваша сестра умерла, и теперь другая Мария заявляет притязания на ваш трон.
- Какие.., притязания? Как она может оспорить мои права? - выговорила
я запинаясь, словно круглая дура.
- Она обещает, если потребуется, объявить войну.
- Войну? Господи, помилуй!
Меня прошиб холодный пот. Я увидела, как шотландцы с воплями
вторгаются в Англию, вражеские корабли входят в Темзу, французские войска
в эту самую минуту сбегают по сходням на берег.
- Она не нападет на нас, мадам, по крайней мере сейчас! - мрачно
вымолвил Сесил. - Однако она грозится, пугает, бряцает оружием, требуя
признать ее законной королевой...
Тут я уже взвилась:
- А я, выходит, самозванка, незаконнорожденная плебейка?
Разумеется, он не сказал "да", но и отрицать не стал. Он ушел, а я
осталась в постели, больная и разбитая.
Кузина Мария - как же я ее ненавидела!
Уж не знаю, что привлекает мужчину в женщине, но у Марии это было от
колыбели и до гробовой доски. Я умела завлечь. Мария не завлекала - это
былому нее от природы.
Бог весть как ей это удавалось! Она была рослая, не ниже Робина! К
тому же черноглазая, разбитная бабенка, говорят, с горбом, с огромной
шишкой на носу, который загибался к подбородку совсем по-ведьмински...
Что мужчины в ней находили? Я вовсе не ревную! С какой стати?
Нет, моим проклятьем были лишь ее притязания на трон. И в конечном
счете - черным проклятьем для всех ее близких, для ее дела, для нее самой.
- Это все ее свекор, наш враг Франциск, а юная королева не причастна!
- возмущался граф Арундел в совете.
Дело происходило в то же утро. Я встревоженно смотрела на его
обрюзгшее лицо, на его гримасы, на выкаченные от страха глаза. Я знала,
что он тайно держится старого обряда - от пыльного бархатного кафтана
разило потом и ладаном. Да, он - старик, но ведь и старик - мужчина.
Неужто он влюблен в нее, как, по слухам, влюблены все?
Полет брезгливо поднял бровь и выложил на стол парижские депеши.
- Франциск? Только в той степени, - поправил он сухим, педантичным
тоном, - что французский король велел провозгласить ее английской