"Розалин Майлз. Незаконнорожденная (Я, Елизавеьа, #1)" - читать интересную книгу автора

собрался в головке.
- Помню, учитель, - сказала я осторожно. - Я читала об этом вчера.
"Vide: Tace", - сказал Цицерон друзьям. Смотрите и храните молчание. Что
ж, сэр, пусть отныне "Video et Тасео" будет моим девизом. Я буду смотреть
и молчать, не бойтесь!
Он поклонился, встал, собрал книги и вышел. Снаружи надвратные часы
пробили одиннадцать. Неужели еще так рано?
О, Гриндал!
Он почти напрямик сказал, что предаст меня.
Et tu. Brute? И ты, Брут?
Обеденное время настало и прошло, а я все сидела в классной комнате,
и холод обступал меня изнутри и снаружи.


Глава 3


Холод, который пронизывал меня до костей, был холод сиротства -
смертный озноб, проникающий в плоть и кровь ребенка с последним вздохом
матери. Моя мать прожила мало, так мало, что ее жизнь почти не коснулась
моей. Однако, если содеянное зло живет и после смерти.., а как же иначе,
ведь каждому ведомо, что женщины - Евины дщери, рожденные грешить, дети
Божьего гнева.
Что ж дивиться, если ее грехи не успокоились вместе с ней, если они
преследуют меня даже из могилы. Я металась и плакала, падала на колени и
молилась весь тот нескончаемый день, чуя нутром, что за всеми сегодняшними
ужасами скрывается ее тень. Умирая, она передала мне свою душевную чуму, и
теперь я понимала, что никогда не освобожусь от нее. Лучше б она умерла
раз и навсегда, лучше б вечно мучилась в чистилище (если оно и впрямь
существует), лишь бы не терзала меня из могилы!
Вы скажете, я совсем ее не жалела?
А она, когда изменяла, разве жалела и любила отца?
Да, я знала про нее все, знала про ее измену, про всю ее жизнь. Мне
не исполнилось и трех, когда сэр Томас Брайан прискакал с новостями. Гости
редко наезжали в Хэтфилд, и наша уютная нора редко пробуждалась от спячки.
Однако в тот день громкий стук подков и крики во дворе возвестили о важном
событии.
- Эй, в доме! Милорд приехал!
- Позовите миледи!
- Эй, скажите леди Брайан, пусть приготовит принцессу к аудиенции с
милордом.
- Слушаюсь, сэр!
- Пошевеливайся, болван!
- Сейчас, сэр!

***

Он опустился передо мной на колени как был - в высоких запыленных от
долгой дороги сапогах для верховой езды. Стояла майская жара, и от него
резко пахло потом и конским мылом. Рядом с моим парадным креслом стояла